Тлеющие угольки - Энджи Гейнор

А Линн? Что почувствует она, когда, проснувшись утром, обнаружит, что он исчез? Будет ли она тосковать по нему или испытает лишь облегчение?

Он посмотрел на балкон, который соединял его и ее комнаты, и смутно различил знакомый силуэт. Она сидела в кресле на балконе, склонив голову. Над книгой? Нет, слишком темно. Что же она делает? Думает? Плачет? Молится?

Неожиданно, словно почувствовав на себе его пристальный взгляд, она посмотрела вниз и увидела его. У него перехватило дыхание, он хотел что-то сказать, но спазм сдавил горло. Линн встала, и некоторое время они смотрели друг на друга, не произнося ни звука. Затем она повернулась и исчезла в комнате, захлопнув за собой дверь.

Клифф поднялся на крыльцо, увидел диван-качалку, который Луиза предусмотрительно смазала, и опустился на него. Он чувствовал себя раздавленным, опустошенным, как чувствует себя человек, которому только что отвесили пощечину — заслуженную пощечину. Догадывается ли Линн, захлопывая перед ним дверь, что творится у него на душе?

Он сидел, откинувшись на спинку дивана, и вспоминал, как качал на качелях Аманду, вспоминал огненную копну ее волос, ее смеющиеся синие глаза, ее ангельский алый ротик, вспоминал, как она улыбалась ему. Линн сказала, что хочет удочерить девочку. Потому что любит ее. Любит ее просто так, без всяких условий, и не только потому, что она дочь ее покойного брата.

Клифф чувствовал, что и он мог бы полюбить девочку. Так почему же не Майкла?

Он хотел незаметно, через заднюю дверь, пробраться к себе на второй этаж. Но это означало проявить малодушие.

Встав, он нащупал в кармане ключ от входной двери, который ему дала Луиза. Она чуть ли не силой всучила ключ Клиффу, так ей хотелось, чтобы он согласился поселиться у них. С минуту он в нерешительности теребил ключ. Он помнил, что первоначально произвел на домохозяйку приятное впечатление. Тогда она, видимо, сочла, что и Линн вполне устроит его общество. Своим идиотским поведением сегодня вечером он все испортил. Что, если Луиза изменила свое отношение к нему? Так или иначе, ключ у него еще не отняли, и оставался шанс исправить положение, доказав ей, что первые впечатления ее не обманули.

Он не позволит никому — ни Луизе, ни досаждавшим ему демонам — разлучить его с Линн. Пусть Луиза недолюбливает его, пусть она, подобно его демонам, пытается отдалить от него Линн, как Линн пытается отдалить от него Майкла. Но он не даст этому осуществиться. Он будет бороться, бороться за свой брак с Линн. И на сей раз он победит.

— Хорошо погуляли? — спросила его Эди, когда он появился в гостиной, где они с миссис Грэм смотрели телевизор. Шумной, эксцентричной Беллы не было видно, и он вспомнил, что она работает в ночную смену. Клифф только боялся спросить где. Нарочито непринужденным тоном он заверил Эди, что прогулка была замечательной.

— Где я могу найти Луизу? — спросил он. Ему указали на дверь, которая вела на кухню, и он робко постучался.

— Входите, — крикнула Луиза и, увидев Клиффа, взяла пульт и выключила телевизор. — Стучать совсем необязательно. — По тону ее голоса можно было заключить, что она все еще сердита на него.

— Я не был уверен, что вы еще не спите, и не хотел вас беспокоить, — сказал он.

Луиза, которая сидела в кресле, выпрямилась и расправила плечи.

— Когда я ложусь спать, то закрываю дверь.

С этими словами она махнула рукой в сторону бывшей потайной комнаты, которую Тейлор и Энн обнаружили, ломая перегородку. — Когда я сплю, меня уже невозможно побеспокоить. Вы вольны входить на кухню, когда захотите. Как и все остальные.

Похоже, она не собиралась указывать ему на дверь.

— Ну что же вы, входите, — продолжала Луиза. — Терпеть не могу, когда торчат в дверях. Присаживайтесь. Выпьете чего-нибудь?

Клифф вошел и опустился в кресло напротив нее.

— Может, чашечку яда? — сказал он, смущенно улыбаясь.

Луиза фыркнула.

— Извините, но яд весь вышел. Кофе подойдет?

Клифф кивнул, и она, поднявшись по ступенькам, миновав проем, в котором он только что «торчал», исчезла на кухне. Клифф осмотрелся. Судя по всему, именно в этой, смежной с кухней комнате дети Линн проводят большую часть времени: здесь стояла большая коробка, доверху набитая игрушками, висели несколько полок с детскими книжками, на полу валялся пластмассовый трехколесный велосипед с лошадиной головой на руле. На диване лежала пара крохотных кроссовок «Рибок». Клифф с недоумением разглядывал их, пытаясь представить себе размеры человечка, который носит такую обувь, и чувствуя, как в душе у него — при мысли о том, что Линн сознательно прячет от него Майкла, — поднимается глухое раздражение.

— А где Линн? — спросил Клифф, когда Луиза вернулась, держа в руках две кружки кофе.

Он предпочел сделать вид, что не видел свою жену на балконе, не видел, как она демонстративно хлопнула перед ним дверью.

— Спит.

— Она... она что-нибудь ела?

Луиза покачала головой.

— Она сказала, что не голодна. Линн не ест, когда бывает чем-то расстроена.

Клифф кивнул.

— Да, я знаю.

Не представляя, что еще сказать, он принялся сосредоточенно рассматривать кружку. Наконец Луиза не выдержала:

— А если знаете, зачем расстраиваете ее? Вы что, нарочно?

Он сокрушенно покачал головой.

— Не знаю. Впрочем, вы правы: я действительно нарочно, но я не думал, что мои слова так расстроят ее. Ее лицо... — Он судорожно сглотнул. — Никогда не забуду, какое у нее было лицо...

— Но зачем вам понадобилось это говорить?

— Она прячет его от меня. Своего ребенка. Мне это неприятно. Она как будто не верит мне.

Луиза вопросительно вскинула брови.

— Ну и что? А почему она должна вам верить? Что вы сделали, чтобы заслужить ее доверие?

Клифф глотнул кофе, чтобы смочить пересохшее от волнения горло.

— Да, я вас понимаю.

Луиза пожала плечами.

— Линн никогда ни на кого не держит зла. Думаю, завтра все уляжется.

А если нет? — подумал Клифф и спросил:

— Вы давно знаете Линн?

— С тех пор как погиб ее брат. Она попыталась вести хозяйство и растить детей одна, без всякой помощи. К тому же ей надо было зарабатывать на жизнь.

Клиффу показалось, что в голосе Луизы прозвучал скрытый упрек.

— Линн наняла меня на неполный рабочий день, чтобы я готовила, мыла посуду, — продолжала Луиза. — Одно потянуло за собой другое, и в конце концов я перебралась сюда. Мне здесь хорошо, и, кроме всего прочего, так я могу сдавать свой дом, чтобы скопить что-нибудь на старость.

Молодость я провела, ухаживая за своими больными престарелыми родителями. Дело в том, что я была поздним ребенком. Родители уже и не надеялись, что у них могут быть дети. Так что, когда я повзрослела, они были уже старыми. Мать скончалась, когда мне было тридцать, но отец... он прожил еще больше двадцати лет. Нет, не поймите меня неправильно: я не упрекаю их в том, что они забрали у меня молодость, так же как они никогда ни в чем не упрекали меня. Просто, когда их не стало, я осталась совсем одна и уже не надеялась на личную жизнь. Словом, увидев, что нужна Линн, я с радостью переехала к ней. Она и ее дети — это моя семья, и я не позволю никому причинить им боль.