Гибель гигантов - Кен Фоллетт

— У них такой вид, словно они нас убить готовы. Что здесь, к чертям, творится?

— Нас хотят использовать вместо них, — мрачно сказал Левка.

Коваль на нескольких языках прокричал: «Идите за мной!» — и вновь прибывшие пошли за ним. Толпа продолжала вопить им вслед, мужчины потрясали в воздухе кулаками, но через оцепление никто не прорвался. Никогда еще Левка не был так благодарен полицейским.

— Какой ужас! — сказал он.

— Теперь ты знаешь, как чувствуют себя евреи перед толпой погромщиков, — сказал Яков.

Они шли мимо длинных рядов домов. Левка заметил, что у многих какой-то нежилой вид. Жители других домов смотрели на них во все глаза, но здесь никто не кричал. Коваль принялся расселять приехавших. Левка и Спиря получили на двоих целый дом, что их буквально потрясло. Прежде чем уйти Коваль махнул рукой в сторону шахты — там возвышалась башня с двумя колесами — и велел быть там назавтра к шести утра. Имеющие опыт работы в шахте будут добывать уголь, остальные пойдут укреплять своды, заниматься снаряжением или — как Левка — работать на конюшне.

Левка оглядел свой новый дом. Не дворец, конечно, но чисто и сухо. Внизу — одна большая комната и две — наверху. У каждого будет собственная спальня! У Левки никогда еще не было своей комнаты. Дом был без мебели, но они привыкли спать на полу, а в июне даже одеяла не нужны.

У Левки не было желания выходить на улицу, но в конце концов оба захотели есть. В доме еды не было, и им пришлось отправиться на поиски обеда. Они настороженно вошли в первый встречный бар, но человек десять посетителей встретили их злыми взглядами, а когда Левка сказал: «Два пива, пожалуйста», — бармен его не услышал.

Они дошли до центра города, где отыскали кафе. Здесь им хотя бы не казалось, что клиенты вот-вот набьют им морду. Но они долго сидели за столиком, и официантка их совершенно игнорировала, занимаясь теми, кто пришел позже. Отсюда тоже пришлось уйти.

Будет нелегко, подумал Левка. Но он здесь и не задержится. Как только наберет денег на билет, немедленно уедет в Америку. Но есть-то надо прямо сейчас.

Они вошли в булочную. На этот раз Левка твердо решил, что с пустыми руками не уйдет. Он показал на полку с хлебом и сказал по-английски:

— Один хлеб, пожалуйста.

Пекарь притворился, что не понял.

Левка перегнулся через стойку и схватил буханку, на которую указывал. Ну-ка, пусть попробует отнять.

— Э! — закричал пекарь, но за стойку не выскочил.

— Сколько с меня? — улыбаясь, спросил Левка.

— Пенни и фартинг, — буркнул пекарь. Левка положил монеты на стойку.

— Большое спасибо, — сказал он.

Он разломил хлеб надвое и отдал половину Спире. Они пошли, откусывая на ходу. Спустившись к вокзалу, они увидели, что толпы уже нет. На платформе стоял продавец газет, что-то крича, — видимо, выкрикивал названия. Газеты шли нарасхват, и Левка заинтересовался: не случилось ли чего важного?

К платформе быстро приближался большой автомобиль, им со Спирей пришлось отскочить, и Левка увидел, кто сидит на заднем сиденье.

— Не может быть! — воскликнул он. В один миг он снова оказался в родной деревне и вспомнил, как умирал на виселице его отец, а княжна Би спокойно за этим наблюдала… Ничто не могло сравниться с пережитым тогда ужасом: ни ночные драки, ни дубинки полицейских, ни направленное на него дуло пистолета.

Автомобиль остановился у входа на станцию. Княжна Би вышла из машины, и Левку захлестнула ненависть. Хлеб во рту показался на вкус, как щебенка, Левка его выплюнул.

— Ты чего? — спросил Спиря.

Но Левка уже пришел в себя.

— Это русская княжна, — сказал он. — По ее приказу четырнадцать лет назад повесили моего отца.

— Вот тварь! Но как она здесь оказалась?

— Она замужем за английским лордом. Должно быть, живут неподалеку. Может, это их шахта.

Шофер и горничная занялись багажом. Левка услышал, как княжна обратилась к служанке по-русски, и та ей по-русски ответила. Все вошли в здание вокзала, но вскоре служанка вернулась купить газету.

Левка подошел к ней. Сняв шапку, низко поклонился и сказал по-русски:

— Вы, должно быть, княжна Би?

Та весело рассмеялась.

— Вот дурачок! Я Нина, служанка графини. А ты кто?

Левка представился и представил Спирю, а после объяснил в нескольких словах, как они здесь очутились и почему не могут купить себе еды.

— Вечером я вернусь, — сказала Нина. — Мы едем в Кардифф. Приходите в Ти-Гуин, к кухонной двери, я вынесу вам холодного мяса. Идите по дороге на север, пока не увидите дворец — это и есть Ти-Гуин.

— Благодарю вас, прекрасная госпожа!

— Да я тебе в матери гожусь! — сказала она, но на ее лице расплылась самодовольная улыбка. — Мне надо идти, графиня ждет газету.

— Случилось что-нибудь особенное?

— Да, за границей, — пренебрежительно ответила она. — Убийство. Но графиня страшно расстроилась. Есть такое место — Сараево, там убили австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда.

— Для графини Би, понятно, это ужасная новость.

— Да уж, — ответила Нина. — Ну а таким, как мы с вами, пожалуй, от этого ни холодно ни жарко.

— Пожалуй что так, — согласился Левка.

Начало июля 1914 года

Прихожане ни одной церкви на свете не одевались так хорошо, как паства церкви Сент-Джеймс на Пиккадилли. Это была любимая церковь лондонского высшего общества. Теоретически здесь не полагалось щеголять обновками; но должна же дама быть в шляпке, а времена настали такие, что шляпок без страусовых перьев, лент, бантов или шелковых цветов просто нигде не встретишь. Со своего места у задней стены Вальтер фон Ульрих смотрел на шляпки всех форм и расцветок. Мужчины, напротив, все выглядели одинаково — в черном, со стоячими воротничками, с цилиндрами на коленях.

Из находящихся здесь большинство еще не понимают, что произошло семь дней назад в Сараево, думал Вальтер с горечью. Некоторые вообще не знали, где находится Босния. Всех потрясло убийство эрцгерцога — но они не имели представления о том, что означает это событие для остального мира. Были лишь смутные предположения.

У Вальтера смутных предположений не было. Он ясно представлял себе, чем чревато это убийство. Оно создало серьезную угрозу безопасности Германии, и теперь таким, как Вальтер, необходимо будет защищать свою страну.

Он должен был прежде всего узнать о намерениях русского царя. Об этом пеклись все: немецкий посол, отец Вальтера, министр иностранных дел в Берлине и сам кайзер. И Вальтер, как положено хорошему разведчику, знал, у кого получить интересующую их информацию.