Восточные постели - Энтони Берджесс

— Ох, благослови вас Бог, благослови вас Бог, Вай. Пока вы заняты, я оденусь. А то опоздаю. Том скоро явится. — И метнулась обратно к своим баночкам с кремом, к туши для ресниц, к помаде. — Я знала, — сказала она между взмахами помады, — что вы… меня… не подведете. — Ответа не было. А вскоре раздалось тук-тук-тук, парадная дверь сердечно распахнулась, прозвучало сердечное приветствие.

— Привет, детка. Рози, вы где? — А потом: — Ох, прошу прощения. Я вас не заметил. Вы, наверно, ветеринар.

— Минуточку, Том, дорогой, — пропела Розмари. — Только причешусь. Окажите услугу, принесите мне платье.

— Не уверен, что могу доверять себе, ха-ха-ха. Мы с вами наедине в спальне, а?

— Какой вы гадкий, Том.

Но майор Анстратер, джентльмен, вскоре вернулся в гостиную, вежливо наблюдая за немыми руками тихого коричневого мужчины на полу. Майор Анстратер не особенно любил кошек, будучи собачником.

— Теперь с ними все будет в порядке? — вежливо спросил он.

— Ежедневные инъекции, — сказал Вайтилингам. — Тогда может быть.

Анстратер недолго пробыл в Малайе. И приписал эти рубленые телеграфные фразы робости мужчины при встрече с представителем высшей расы. И попробовал подбодрить беднягу.

— Жарко для этого времени года, — сказал он.

Вайтилингам кивнул, поднялся, положил инструменты.

— Жарко, — согласился он.

— У меня золотистый лабрадор-ретривер, — сообщил Анстратер. — Дома, в Англии. Вы собак любите?

— Некоторых.

— Кое-кого забавляет, что китайцы прозвали нас «беговыми собаками», — сказал Анстратер. — Видно, не понимают, что это фактически комплимент. — И посмеялся. — Собака — животное благородное.

— Да.

— Мы будем рады, когда все это кончится, — сказал Анстратер. — Война чересчур затянулась. Война, впрочем, не настоящая. До тех чертей не доберешься. Джунгли — просто кошмар.

— Кошмар.

— Ну вот, Том. Вы закончили, Вай? Я вам так благодарна, так благодарна. Так рада, что вы вернулись. Мы все гадали, что с вами случилось. По-моему, ваша мать беспокоилась. Она уже уехала. Так обрадуется, что вы живы. Тут столько новостей, Вай. Завтра придете? Благослови вас Бог. Ну, теперь нам надо лететь. Нельзя заставлять бригадира ждать.

— О, бригадир всегда опаздывает, — сказал Анстратер. — Только все-таки лучше идти. Немножко заправимся джином перед весельем. До свидания, мистер… э-э-э… Надеюсь, еще встретимся.

— До свидания, Вай, — сказала великолепная Розмари, видение теплой коричневой кожи и шуршащего красного шелка. — Какой вы милый.

И они ушли. Хлопнула дверь. Дымилась сигарета Анстратера, и духи Розмари еще слабо плыли в воздухе. Слышался их смех, когда они садились в машину, притихший, когда машина тронулась и направилась к столовой. Вайтилингам нежно поглаживал Тигра, вытирая кусочком бумажной салфетки запачканный рот животного. Он поправится. Все поправятся. Для всего есть лекарства. Не поможет одно, попробуем другое. Вайтилингам вздохнул, уложил чемоданчик ветеринарного департамента штата и оставил кошек лежать, уверенный, что целебные соки скоро сделают свое дело. А пока в офисе наверняка ждут огромные пачки корреспонденции.

Машина хорошо завелась. Механик над ней поработал. И, тихо двигаясь по шоссе, Вайтилингам подумал, что лучше бы нанести краткий визит друзьям, закоренелому холостяку Сундралингаму и Арумугаму с тонким голосом, перед возвращением в офис. Они, по крайней мере, не изменились, ждут хороших новостей, радостно его встретят. Он слегка улыбался, ведя машину по левой стороне дороги.

У Розмари был чудный вечер. Огни, музыка, внимание. Отбывающие в белом воинскую повинность подносили ей розовый джин (много, много; она позабыла свое обещание Богу, и святому Антонию, и Цветочку, и прочему пантеону), одобрительно подмигивали время от времени. В ней было столько привлекательного. Столько офицеров с округлыми дамскими топкими талиями, издававшие сладкий юный свежий мужской аромат, приглашали ее танцевать. Она так хорошо танцевала. Рассказывала компаниям, носившим от одной звездочки до трех и короны, про свою жизнь в Лондоне, про одноразовые украшения и выступление по телевидению, и ооооо, о предложениях. Было очень весело.

Угощение было великолепное. Канапе всевозможных сортов, галантин, который надо было черпать ложкой или резать ножом, сыр, лук, без вустерского соуса. Но всего никогда не получишь. Самым вкусным был крабовый мусс. В пятый раз набив рот, Розмари вдруг что-то остро припомнила. Это было воспоминание об уроке поэзии в ливерпульском колледже: серьезный молодой человек, не без привлекательности, похожий на Эмпсона[39]. Слезы стали размачивать тушь.

— Бедный Виктор, — сказала она в пустоту у стола, накрытого белой скатертью, — бедный, бедный Виктор.

— Пришел, увидел, победил, — сказал вполне симпатичный субалтерн. — Victor ludorum[40].

— Бедный Виктор. — А потом кто-то пригласил ее танцевать.

Ама — нянька; служанка (малайск.).

Aттап — лачуга из пальмовых листьев (малайск.).

Байю — вид одежды, тупика, кофта (малайск.).

Вайян кулит — яванский театр теней (малайск.).

Дхоти — одежда индусов, кусок ткани, обернутый вокруг тела (урду).

Кампонг — деревня (малайск.).

Кедай — лавка, магазин (тамил.).

Куки — повар (малайск. от англ. кок).

Лаук — продукты (рыба, мясо и пр.), которые подаются с рисом (малайск.).

Малам — вечер, ночь (малайск.).

Мердека — свобода, освобождение. Боевой клич Национальной Организации Объединенной Малайи (малайск. от санскр.).

Нарака — ад (араб.).

Ноля — наименование замужней китаянки (малайск.).

Оранг дарат — букв.: местный народ; аборигены (малайск.).

Оранг путе — белый человек, европеец (малайск.).

Паданг — открытое пространство, полоса земли, деревенская лужайка (малайск.).

Ронггенг — популярный в Малайе яванский танец (малайск.).

Сакай — грубое обозначение аборигенов (букв.: раб) (малайск.).

Самсу — дешевый китайский рисовый спирт (кит.).

Туан — господин, сэр. Европейцев именуют «туап», малайцев — «хаджа» и потомками Пророка (малайск.).

Тукай — китаец: хозяин или владелец магазина (английское произношение романской малайской транскрипции китайского слова «таук»).