Нежность Аксель - Франсуаза Бурден

— Тебе, наверное, все надоело, нужно сменить обстановку. Сходим куда-нибудь поужинать?

— Не знаю. По правде говоря, неловко оставлять в такой момент Констана одного. Мне очень жаль…

— Можно предложить ему пойти с нами.

Она заколебалась, но, подумав, отрицательно покачала головой.

— Конюшня не должна оставаться без присмотра. Я могла бы попросить побыть за сторожа кого-то из учеников, но в последние дни я их и так много привлекала. Не хотелось бы злоупотреблять своей властью.

Хотя Ксавье и был сговорчивым, она боялась лишний раз его расстроить и тут же добавила:

— В будущем я все организую так, чтобы быть немного посвободнее, не волнуйся.

— Я выгляжу взволнованным? — спросил он, улыбаясь. — Хорошо, есть совсем простое решение: продолжай заниматься бумагами, а я пока схожу куплю что-нибудь на ужин нам троим.

— Правда?

— Ты не успеешь и глазом моргнуть. Объясни, где здесь продуктовые магазины, и я помчался.

Его мальчишеская улыбка стала еще шире, заставляя ее таять от признательности. Он не только облегчал ей жизнь, но и оставался веселым, открытым, внимательным, не омрачаясь при возникновении препятствий, которые она воздвигала помимо своей воли. С каждой встречей она чувствовала к нему все большее доверие, а теперь поняла, что он ей и вправду нравится.

— Если ты будешь так смотреть на меня, — сказал он изменившимся голосом, — я не смогу уйти…

— Магазины закрываются поздно, — медленно сказала она.

Внезапно ее охватило желание оказаться в его объятиях. Заняться любовью, поддаться желанию и забыть обо всем на свете. Она взяла его за руку, отвела в свою спальню и закрыла дверь на ключ.

— Вот, — пробормотал он, — вот оно, твое царство…

В замешательстве он сделал пару шагов, потом повернулся к ней.

— Я немного боюсь, это заметно?

Вместо ответа она обвила шею Ксавье руками и притянула его к себе, чтобы поцеловать. Потом все было легко и просто, словно они уже знали друг друга. Прикосновения Ксавье были нежными, и он совсем не спешил, очарованный тем, что открывает ее для себя. Аксель увидела, что он совсем не такой худой, как она думала, что у него упругие мышцы и матовая атласная кожа. Когда он приподнял ее, чтобы перенести на кровать, то сделал это без усилия и какое-то мгновение подержал, прижав к себе, а потом мягко опустил.

Из головы Аксель улетучилось все, что не было телом, взглядом и голосом этого мужчины. Она не хотела ничего другого, кроме как прикасаться к нему, ласкать его, чувствовать, как он дрожит, и позволять удовольствию полностью овладеть собой. Любить страстно, без оглядки, с какой-то воинственной радостью, брать и дарить, отдаваться и растворяться в нем.

Когда чуть позже она очнулась одна среди смятых простыней, то поняла, что заснула. Который час? Приподнявшись на локте, она посмотрела на каминные часы. Было восемь часов вечера, она проспала всего лишь несколько минут.

Усталая, разбитая, она отправилась в ванную комнату и долго стояла под теплым душем, который окончательно разбудил ее. Ксавье, без сомнения, грабил бакалейную лавку, как и обещал. Она осмотрела себя в зеркале, висящем над умывальником, состроила пару гримас, потом решила накрасить глаза.

— К тому же еще и кокетка…

Аксель охватила невероятная легкость. Ее словно освободили от тяжести, она чувствовала, что мысли и сердце успокоились.

— Спасибо, Ксавье!

Она натянула джинсы и футболку, потом передумала и вместо футболки надела рубашку и приподняла воротник.

— Ксавье… Ксавье Стауб… Разве я немножко не…

Влюблена? Слишком рано, чтобы понять это. В любом случае, то, что она только что пережила с ним, не походило на то, что она испытывала с Антоненом, да и с другими мужчинами. Ксавье она отдалась безоговорочно и без задних мыслей. И погрузилась в сон сразу после занятия любовью, чего прежде не случалось.

Услышав звук мотора, она выглянула в окно спальни. Ксавье выходил из машины с руками, полными кульков. Похоже, он привез еды на целый полк! Она быстренько застелила кровать, прошла через архивную комнату и спустилась по винтовой лестнице. Сигнальная лампочка автоответчика мигала: должно быть, пока она была в душе, звонил телефон. Аксель не терпелось спуститься, но она все же нажала кнопку, чтобы прослушать сообщение.

— Добрый день, Аксель, это Жан Стауб. Боюсь, что сообщу неприятную новость, но я не намерен оставлять у вас своих лошадей. Я приеду в Мезон-Лаффит завтра утром, чтобы предпринять необходимые меры. Сожалею, но кончина вашего деда обязывает меня примкнуть к другому лагерю. Желаю приятно провести вечер!

Не веря своим ушам, она прослушала запись еще раз. Если она и предполагала предательство некоторых владельцев лошадей, то о Стаубе как раз не думала. Летней победы Жазона в большом барьерном беге должно было быть достаточно, чтобы убедить его, к тому же две другие его лошади на скачках в Довиле пришли с блестящими результатами. Чего он желал еще? И какой холодный, неприязненный тон, которым он объявил о своем решении!

Она спускалась медленно, размышляя. Если так отреагировал Стауб, то чего ожидать от других? Что в умах людей смерть Бена низведет ее в ранг младшего тренера? Черт побери, она десять лет проходила испытание!

В кухне она обнаружила Констана и Ксавье, занятых приготовлением ужина и болтающих, как старые друзья.

— Я накрыл стол, — объявил Констан, — не есть же нам в тесноте на стойке, правда? Ксавье притащил кучу вкуснятины!

Она посмотрела на пармскую ветчину, спагетти, горгондзолу, бутылку чьянти. У торговца-итальянца сердце, конечно, веселилось, а вот у нее аппетит пропал.

— Для начала шампанского? — предложил Ксавье.

Он поднес ей бокал, и она выпила слишком быстро — пузырьки вызвали слезы на глазах.

— Ты помнишь то отвратительное теплое шампанское в баре у Отейских ворот? — спросил Ксавье с обезоруживающей улыбкой.

— Да, причем прекрасно! В тот день ты приехал, чтобы посмотреть, как бежит Жазон, которого ты обозначал номером.

Обрадованный, что Аксель все помнит, он с блаженным видом разглядывал ее. Она воспользовалась этим и поспешно добавила:

— Кстати, о Жазоне… Я только что прослушала на автоответчике сообщение от твоего отца. Он решил сменить конюшню. Он забирает от меня своих лошадей.

Поначалу Ксавье выглядел озадаченным, потом рассвирепел.

— Мой отец — настоящий флюгер! Он объяснил, по какой причине?

— Неважно. Он имеет полное право уйти, я даже не стану пытаться его удержать. Он приедет завтра утром, и мы уладим формальности. Скоро будет готово, Констан? Я умираю от голода…

Похоже, ей с трудом удастся хоть что-нибудь проглотить, но портить вечер не стоило.