Жаркое лето 1953 года в Германии - Николай Платошкин

В многочисленных проповедях священники угрожали местью (причем не только Господней, но и земной) тем крестьянам, которые осмелятся возделывать брошенную бежавшими на Запад кулаками землю. Особенно активно обрабатывались женщины, которые должны были отговорить своих мужей идти в кооперативы. СХПК без всяких на то оснований сравнивались с советскими колхозами, которые тоже объявлялись «порождением дьявола».

В октябре 1952 года общегерманский синод евангелической церкви в Эльбингероде (территория ГДР) выступил с посланием, в котором выражалась солидарность с «братьями на Востоке», томящимися под «гнетом бесправия и принуждения». С другой стороны, не прозвучало критики Боннского и Парижского договоров, на что явно рассчитывало руководство ГДР. В ЦК СЕПГ пришли к выводу, что евангелическая церковь стала на путь открытой конфронтации с властями, не особенно горя желанием в то же время бороться против милитаризации ФРГ.

Особое раздражение властей вызывала возросшая активность молодежной организации евангелической церкви, так называемой «молодой общины» («Junge Gemeinde»). На начало 1953 года в ней насчитывалось 200 тысяч членов, причем большинство руководителей прошли подготовку в ФРГ и Западном Берлине. Молодые христиане действовали уже не только словом. Например, в ноябре 1952 года членами «молодой общины» в городе Грабов (район Людвигслуст) был избит секретарь местной парторганизации СЕПГ. В октябре 1952 года в районе Люббен нападению подвергся первый секретарь райкома ССНМ. В ноябре того же года в районе Ауэрбах один из руководителей «молодой общины» Траут угрожал пионервожатым, что, если они не прекратят свою работу, им повесят на шею камень и утопят[198]. В одном из церковных детских домов тех детей, кто носил пионерские галстуки, сажали на ночь в холодный подвал.

СКК особенно тревожили организованные по всей стране молитвы в защиту осужденных в СССР за военные преступления немецких военнопленных. СЕПГ, по советским оценкам, относилась к возросшей политической активности церкви «примиренчески», что не в последнюю очередь объяснялось тем обстоятельством, что половина членов партии сами состояли в церковных общинах. По мнению СКК, отдел по вопросам церкви при правительстве ГДР (его курировал вице-премьер и член ХДС Отто Нушке) был засорен вражескими элементами.

В начале 1953 года терпение властей ГДР лопнуло. 27 января 1953 года Политбюро ЦК СЕПГ было принято решение об ограничении деятельности «молодой общины», которая была объявлена «маскировочной организацией для пропаганды войны, саботажа и шпионажа, направляемой западногерманскими и американскими силами». Предполагалось организовать широкую кампанию осуждения общественностью деятельности «молодой общины». Для борьбы с влиянием церкви в каждой школе учреждалась должность освобожденного секретаря ССНМ. В качестве административных мер предусматривался запрет деятельности «молодой общины» и недопущение ее членов в ВУЗы, а также проведение трех — четырех публичных процессов против членов «молодой общины» в крупных городах ГДР (но не в Берлине, с его открытыми границами с западными секторами). После постановления Политбюро около 50 диаконов этой организации были арестованы и более 300 школьников — членов «молодой общины» исключены из школ. Был закрыт также и центральный орган молодых христиан газета «Ди Штафетте». Но борьбой с церковным влиянием на молодежь дело не ограничилось (она, кстати, началась еще в 1952 году, когда церкви было запрещено организовывать детские летние лагеря). В январе 1953 года были закрыты два церковных журнала и одна газета, а тираж остальных церковных изданий был сокращен на 85 тысяч экземпляров. Необходимо отметить, что к таким же мерам прибегало и правительство Аденауэра против коммунистической прессы. К тому же следует признать, что церковные издания не отличались особой разборчивостью в выражениях. Так, газета «Потсдамер Кирхе» писала 16 ноября 1952 года, что «над деревней вместо лемеха плуга нависла тень меча»[199].

Но особенно сильным ударом по церкви было решение правительства ГДР сократить в 1953 году госсубсидии на одну треть (до 12 млн. марок) и прекратить взимание государственными органами для нужд церкви церковного налога.

Но евангелическая церковь и ее глава Дибелиус не желали сдаваться. 25 февраля 1953 года синод евангелической церкви потребовал от правительства ГДР прекратить коллективизацию (премьер-министр ГДР Гротеволь написал напротив пассажа этого заявления, где речь шла о бегстве крестьян в ФРГ, краткую резолюцию — «ложь»).

Итак, к марту 1953 года обострение классовой борьбы в ГДР действительно стало реальностью. Наиболее массовой формой протеста затронутых реформами средних слоев и капиталистических элементов (а их было ни много ни мало 3,8 млн. человек) в конкретных условиях разделенной Германии того времени было бегство населения ГДР в ФРГ. В 1951 году, по данным властей ГДР, в ФРГ переселились 99 797 человек (по данным властей ФРГ, беженцев из ГДР было 165 тысяч), в 1952–136 тысяч (182 тысячи согласно западногерманской статистике).

Еще более резко возросла эмиграция населения ГДР в первом квартале 1953 года, когда стали сказываться последствия мер, направленных против частников в городе и деревне. Если в декабре 1952 года на Запад ушли 12 тысяч человек, то в январе 1953 года — 15,5 тысяч, в феврале — 29,3 тысячи, а в марте — 39 тысяч. Особенно тревожило то, что среди «беженцев из республики» (официальный термин, применявшийся к данной категории лиц в ГДР) стало много служащих органов государственной власти, полицейских и членов СЕПГ.

Первоначально ЦК СЕПГ видел основную причину оттока населения в слабой идеологической работе партии. Была усилена пропаганда, расписывавшая в черных красках «лишения» беженцев из ГДР в ФРГ. Однако она еще больше озлобляла граждан ГДР, которые могли без проблем посетить Западный Берлин и удостовериться в обратном. Тогда власти ГДР усложнили процедуру выдачи так называемых межзональных пропусков, необходимых для посещения ФРГ. Но эта мера ударила как раз по тем, кто не собирался бежать и хотел посетить Западную Германию совершенно легально. Особенно серьезно задел этот странный шаг представителей творческой интеллигенции ГДР, для которых участие в различного рода симпозиумах в ФРГ стало требовать гораздо больших усилий по улаживанию выездных формальностей.

Справедливости ради следует отметить, что и из ФРГ в ГДР приезжали немцы. В 1951 году таковых было 27 тысяч, в 1952–24 тысячи. Но в 1953 году этот приток резко замедлился: за пять месяцев 1953 года из Западной Германии в Восточную прибыли только 4,5 тысячи человек. Власти ГДР пытались увеличить эту цифру путем более внимательного отношения к переселенцам, которых предписывалось обеспечивать хорошими рабочими местами. Однако фильтрация в лагерях МГБ ГДР явно не способствовала наплыву иммигрантов из ФРГ, за которыми как «нестойкими» все равно устанавливалось наблюдение. Кроме того, вновь прибывших запрещалось селить в приграничных с ФРГ районах.

Приходится признать, что многие административно-репрессивные меры в ГДР в конце 1952 — начале 1953 года принимались по рекомендации «советских друзей» или были вызваны желанием копировать советский опыт даже в мелочах. 4 января 1953 года «Нойес Дойчланд» опубликовала решение ЦК СЕПГ об уроках из процесса Сланского. Начались гонения на коммунистов еврейской национальности, особенно тех, кто во время войны жил в эмиграции на Западе. Еще 1 декабря 1952 года был арестован бывший член Политбюро Пауль Меркер, приговоренный позднее на закрытом процессе к длительному тюремному заключению. Бывший начальник канцелярии президента ГДР Вильгельма Пика профессор Лео Цукерман сбежал в Западный Берлин, опасаясь ареста. Был закрыт журнал «Дер Вег» («Путь»), писавший о проблемах евреев.