Решальщики. Книга 3. Движуха - Андрей Константинов

* * *

— Брюнет! Я не знаю, с чьих слов ты поешь. Но тот, кто такое выдумал, — пёс поганый! Да чтоб у них язык отсох, такое на меня наговаривать! — эмоционально сотрясал воздух Тарас, для большей убедительности размахивая свободной левой рукой. В правой продолжала дымиться сигарета.

— Знаешь, Олег, до недавнего времени мне тоже казалось, что корпоративные шершавости между нашими коллективами, они — сродни клубной потасовке между пехотинцами и матросами. Вот только давеча нарисовались нюансы. К коим я не готов отнестись равнодушно, — ровным, спокойным голосом отозвался на эмоцию собеседника Голубков. — Помнишь Фучика?

— В смысле твою автомойку в Купчино? Где о две тыщи пятом годе наши парни сначала кость в кость, а потом попками потерлись? Смешно тогда вышло.

— Угу, та еще потеха, — подтвердил Виктор Альбертович. — Но сейчас я тебе за самого дядюшку Юлиуса гутарю. Который шлёпнул за: «Бойся равнодушных! Это с их молчаливого согласия совершается все зло на земле!»[25]

— Красиво шлепнул.

— Персонально на мой вкус, малость с пафосом перебрал… Короче, я сам люблю здоровый юмор и смешной анекдот. Однако с некоторых пор органически не перевариваю юмора черного. Потому как в жизни чернухи хлебнул и насмотрелся предостаточно. Я еще могу понять и оценить, когда в меня швыряются ручной осколочной гранатой. Это, в конце концов, хотя бы тянет на поступок. Но я не люблю, когда из меня и моих друзей пытаются делать пускающих слезу клоунов Бима и Бома. Меня это унижает.

— Базара нет. Кто выжил в девяностые, тот в цирке не смеется.

— Но даже и такую шалость я бы как-то мог спустить на тормозах, ограничившись розгами на жопах шутников. В конце концов, не всегда следует усматривать злой умысел в том, что вполне объяснимо глупостью. НО! Эта, с позволения сказать, «шутка» обернулась попыткой завалить моего человека. Притом что Яна для меня — она не просто наемный работник. Она… ну, короче, ты понял.

— Я понял, — серьезно подтвердил Тарас. — А потому могу поклясться хошь на библии, хошь на Уголовном кодексе, что к этой истории касательства не имею. Ты меня знаешь — за свое я всегда и в любом месте готов ответку держать. Но — за свое! Так что, ежели что конкретное предъявить можешь — валяй, обосновывай. А то у тебя пока все больше лекция вводно-философическая получается. Оно, конечно, и умно́, и красиво. Вот только покамест за ни о чем.

— Эка ты загнул! «Философическая»! Куды мне, сирому?

— Не прибедняйся. Лично я разных там фучиков без суфлера не сдюжу… Да, кстати, как сейчас здоровье Яны Викторовны?

— Асеева — девка крепкая. Из разряда «баба не квашня: встала, да и пошла», — балагурно уклонился от живописания анамнеза Брюнет.

В данный момент авторитеты сидели друг супротив друга в центре каминной залы за небольшим столом и выражениями сосредоточенных лиц напоминали сошедшихся в мозговой схватке гроссмейстров. Вот только вместо шахматной доски промеж противников-интеллектуалов стояли легкие закуски и графинчик с чачей — подарок из персональных закромов владельца заведения господина Мхитаряна.

На почтительном расстоянии от боссов, разведенные по противоположным углам, настороженно сидели две пары «секундантов»: брюнетовский телохранитель Влад с Петрухиным, и «тарасовские» — бычара Кардан с Бажановым. Последний в данный момент выглядел так, словно бы его слегка корежило. Пальцы Павла Тимофеевича беспрестанно щипали подбородок, терли щеку, забирались куда-то на затылок. А еще — он поминутно косился в направлении наружного кармана пиджака, где хранился мобильный телефон. Еще полчаса назад на тот должна была упасть лаконичная эсэмэска, с приходом которой Бажанов мог обрести с недавних пор утраченное душевное спокойствие. Вот только — время тикало, а мобила по-прежнему не пикала. И это обстоятельство, мягко говоря, напрягало…

— Слава богу, — сочувственно поцокал языком Олег Петрович. И, в тональность собеседнику, также хлестанул знанием фольклора: — Воистину говорят: ноги ломаешь не о горы, а о кочки… К слову, если потребуется какая-то помощь, в части вычислить урода-торопыгу, мои гаишные связи в полном твоем распоряжении. И не только гаишные.

— Благодарю, — дежурно кивнул Виктор Альбертович и почему-то пристально прищурился в сторону Бажанова. — Думаю, без посредников сдюжим. Это ведь раньше проблемно было. А теперь — в прозрачно-информационном мире живем. Вокруг тысячи камер, миллионы мобильников. Щелк — и в Интернете. Щелк — и скандал. Щелк — и хлопоты.

— Вот только не каждую такую запись до скандала доводить стоит, — слегка осклабился Тарас. Давая понять, что какие-никакие козыри и у него в обшлагах припрятаны. — Представь, появилось бы, к примеру, в сети хоум-видео, где твои махновцы наших вологодских ребятишек, работяг с комбината, в их же родном городке мордуют беспощадно, машину жгут?

— То, что те махновцы в моей станице расквартированы, это еще доказать надо. А вот на наших картинках — оно и без объяснений всё понятно. Это я к вопросу «за обосновать».

Брюнет картинно скрестил руки на груди («Артист, мля!» — не то с раздражением, не то с одобрением оценил позу Дмитрий), оглянулся на «секундантов», внимательно следящих за базаром «дуэлянтов», и повелительно качнул головой. Ожидавший подобного сигнала Петрухин поднялся, вытащил из стоящей под ногами сумки нетбук, разбудил оный и подошел к переговорщикам. Раздвинув закуски, он поставил компьютер на столешницу, молча кликнул по рабочему столу и раскрыл файл формата avi.

— Кажем фильму! — дал отмашку Виктор Альбертович.

Запущенное Дмитрием кино оказалось немым и представляло собой запись со статичной камеры слежения, явно расположенной где-то в районе нижней палубы ресторана «Океан». На записи, очень близко к отчетливой, было видно, как по мостику/трапу к дверям ресторана спускается молодой мужчина, но дорогу ему преграждает сотрудник охраны заведения. Между ними происходит невеликий диалог, в процессе которого мужчина весьма пристально всматривается куда-то в даль, за спину охраннику, после чего разворачивается и удаляется восвояси.

* * *

Чутка забегая вперед, скажем, что несколькими днями позднее Петрухин (исключительно штабной культуры ради, так как по жизни оно уже будет вроде как и ни к чему) встретится со знакомым сурдопереводчиком, коего частенько приглашали в ГУВД для разного рода «нештатных» консультаций. И тот, разумеется не забесплатно, расшифрует сей короткий текст, оказавшийся следующим:

Охранник «Океана»:

— Извините, ресторан закрыт на спецобслуживание.