Кинжал в постели - Галина Владимировна Романова

Ему, конечно, стыдно было признаваться в своем тупоумии и хотелось быть при ней умным, сообразительным, ловким и вообще всяким-разным. Чтобы ее глаза горели от восхищения, глядя на него. Но…

Но осторожность он обязан был проявить. Кто знает, что у дамочки на уме.

Воскобойников вспомнился со своими предостережениями как раз в тот момент, когда они въезжали в раскрытые ворота. Открыла их дамочка пультом, который достала из сумочки. Два фонаря у ворот, ни намека на охрану. Они проехали, ворота медленно поползли на место. Дальше виднелся трехэтажный особняк, освещаемый лишь фонарем у входа. Все окна были темными.

– Как думаете, Сережа, весело мне тут? – Она уставилась на дом, не снимая рук с руля, хотя машину уже заглушила.

– Честно? – Она кивнула. – Если вы тут живете одна, то жутковато.

– Вот и я говорю…

– А охрану почему не наймете? Прислугу? Извините, но вы явно не нуждаетесь. – Пора, пора было проявлять осторожность и смелость, а то кто знает, что у нее на уме. – С прислугой явно веселее.

– А, не скажите. – Она откинулась на спинку сиденья, глянула на него. – Все воры! Тащат, что придется, обманывают, обсчитывают. Знаете, сколько их тут перебывало?

– Нет.

А, понятно! Она хочет его нанять охранником! А что? Как вариант! Он бы даже от своих ненормальных привычек отказался и по ее сумкам и кошелькам не лазил, тьфу-тьфу-тьфу. Стал бы прилично зарабатывать, матери радость, Воскобойникову тоже. Олег Иванович уже устал его воспитывать, иной раз у него просто зубы скрипят. Серега точно слышал пару раз.

– Их тут перебывало очень много, Суворов. А теперь будете вы. Будете?

Она смотрела на него не как работодательница, сто процентов. В чем в чем, а в этом он немного разбирался. Она смотрела на него как женщина!

– Буду, – тут же кивнул он, решив вопрос о заработной плате оставить на потом.

– Верой и правдой служить будешь, Суворов? – Она развернулась к нему, полы пальто разъехались, обнажая невероятно красивые колени.

– Буду! – кивнул он снова, не в силах отвести глаз от ее коленных чашечек.

– А замуж… Замуж меня возьмешь, Суворов? – вдруг шепнула она и полезла к нему целоваться. – Только для начала ты должен меня полюбить. Меня, а не усадьбу. Меня, а не мой бизнес. Меня, а не мои связи. Сможешь?

– Я… Я не знаю…

У него разрывалось все тело от желания схватить ее и делать с ней все, все, все. Все, что ему хочется. Все, что она позволит. Сердце колотилось в горле, легкие пропали куда-то, перестав качать воздух. Он сделался ватным и безвольным. И неожиданно сказал:

– А я шалопай! Невезучий и… пару раз меня чуть не посадили за всякую мелочовку, – приврал он, вдвое уменьшив количество своих подвигов. – Вдруг подведу? Вы такая…

– Это все, что тебя заботит?

Ее брови сошлись на переносице, а губы задрожали. Он даже испугался, что обидел ее. Сейчас вот она выгонит его из машины, и ему придется все же вызывать такси.

Но она протянула руку и погладила по щеке и еще раз спросила:

– Это все, что тебя заботит?

– Да… И еще… Я нищий! Нищий шалопай, которого крышует следователь полиции, живущий по соседству, и за это я добываю ему информацию. Вот!

Ну, теперь точно выгонит. Но она лишь тихонько рассмеялась, взяла его лицо в свои ладони и крепко поцеловала в губы.

– Да ты святой, мальчик мой! – произнесла Каролина, с трудом оторвавшись от Суворова. – Ты просто святой, если считаешь это все страшным грехом. Так что, малыш, идем готовить ужин?..

Через три месяца Серега на ней женился, удивив чуть ли не до обморока свою мать, Воскобойникова и… самого себя!

Хозяин ломбарда – Игорь Неклюдов, он же Гога, он же Гоша, он же Кеша Ксива – сидел в антикварном кресле и с интересом рассматривал высокого некрасивого мужчину, ввалившегося к нему перед самым закрытием.

– Так вы утверждаете, что вы следователь? – после выразительной паузы, в течение которой сметал с коленей невидимые глазу пылинки, беззвучно шевелил губами и отчаянно часто моргал, спросил Неклюдов.

– Я утверждаю и подтверждаю.

Воскобойников достал удостоверение, позволил его внимательно прочитать, потом оглянулся в поисках нормального, не антикварного стула. Не нашел. И остался стоять. Может, так у него будет преимущество перед маленьким мужичком, столь надменно себя ведущим.

– Что привело вас ко мне, следователь?

– Надо поговорить, – кивнул Олег и привалился все же задом к старинной столешнице, лицо антиквара тут же напряглось, и он с удовольствием усилил упор стоя.

– Не представляю, о чем мы можем говорить. – Неклюдов поднялся с кресла и кивнул в сторону двери, глубоко запрятанной среди старой – по мнению Воскобойникова – рухляди. – Идемте в мой кабинет.

В кабинете на удивление было простенько и безлико. Может, для контраста? Они расселись по обе стороны рабочего стола Неклюдова. Помолчали, внимательно рассматривая друг друга, будто готовились к схватке.

– Итак? – первым нарушил тишину Неклюдов. – Что за разговор?

– Разговор будет у нас с вами серьезный, но неофициальный, – предупредил Воскобойников, прекрасно понимая, что может быть в любую минуту выставлен вон. – Речь пойдет об одной нашей общей знакомой. Интересной женщине, хорошем человеке, которую… Которую не так давно убили.

– А я при чем?! – маленькое лицо Неклюдова, больше подошедшее бы подростку, вдруг сморщилось, будто у него заболели все зубы разом.

– Мы с вами оба ее знали.

– Я много кого знаю! – фыркнул недовольно хозяин. – Полгорода в моих знакомых ходит и…

– Верещагина Алика, – перебил его Воскобойников и заметил, как Неклюдов, вздрогнув, осекся. – Она была хорошим человеком, Игорь Андреевич. Очень! Очень хорошим и очень несчастным. Расскажите, при каких обстоятельствах вы с ней познакомились? Только прошу вас, говорите правду. Мы ведь с вами не под протокол. Просто… разговариваем. Скорее даже я пришел к вам за помощью и…

– Мы познакомились с ней, когда она еще работала в суде, – почти не разжимая рта, произнес Неклюдов. – У меня тогда там разбиралось скандальное дельце с одним из моих клиентов. Было много вони, потому что на кону оказалось много денег. Процесс я выиграл, конечно. Но нервы мне потрепали. Алика… Она действительно была хорошим человечком, спорить не стану. Она меня даже валидолом там однажды отпаивала в своей каморке. Хорошая женщина. Так… Так, говорите, ее убили? Ай-ай-ай, какое несчастье!

– Вы не знали? – изобразил изумление Воскобойников. – Не могу поверить! СМИ неделю трубили об этом. Все пытались разобраться, кому она могла помешать? Сначала при загадочных обстоятельствах погибает ее муж. Потом она. И вот что странно…