Ночной молочник - Андрей Курков

Вероника кивнула. Они стояли на углу Стрелецкой и Большой Житомирской.

– О! Маршрутка! – выкрикнула Дарья Ивановна и подняла руку, призывая водителя белой «газели» остановиться.

Микроавтобус был полупустой. Минут через десять они уже были на Крещатике.

В «Видиване», несмотря на яркие обещания скидок на витринах, было немноголюдно.

Дарья Ивановна сразу отправилась к сорочкам.

– Вам помочь? – обратился к ней безукоризненно одетый парень со слегка подкрашенными глазами и, как показалось Веронике, с напомаженными губами.

– Как хотите! – ответила вдова аптекаря. – Мне бы две-три рубашки. Ворот сорок четыре. Для мужчины, у которого нет ни вкуса, ни претензий.

– Подороже? Подешевле? – осведомился опрятный консультант-продавец.

– Ну кто же покупает такому мужчине подороже! – широко улыбнулась Дарья Ивановна. – Хотя, знаете, у него скоро день рождения… Можно одну подороже, а две подешевле!

Молодой человек увел Дарю Ивановну к открытому шкафу, где в нишах лежали запакованные в прозрачный целлофан рубашки. Вероника осталась возле другого шкафа, где, по-видимому, находились рубашки подешевле.

«Может, взять Сене?» – подумала.

Припомнила, как он не дал перед походом в театр оперетты погладить новую рубашку. Просто распаковал и надел.

Она взяла в руки симпатичную зеленую рубашку с длинными рукавами. Посмотрела на цену – девяносто девять гривен. Осмотрелась по сторонам.

– Вам помочь? – прозвучал сладкий мужской голос за спиной.

Она оглянулась. Перед ней стоял молодой человек в костюме с лицом счастливого официанта.

– А где у вас распродажа рубашек? – спросила Вероника.

– Поднимитесь на второй этаж, – посоветовал ей молодой человек.

Бросив взгляд на Дарью Ивановну и на услужливо показывающего ей рубашки консультанта-продавца, Вероника поняла, что у нее есть как минимум минут двадцать. На втором этаже она без посторонней помощи выбрала три рубашки для Сени: ярко-красную, темно-зеленую и элегантную черную. Все три за те же девяносто девять гривен.

Спустилась вниз уже с фирменным пакетом в руке. Дарья Ивановна тоже уже стояла у кассы и отсчитывала банкноты.

– Две замечательные сорочки купила! – похвасталась она. – И носки – просто прелесть. Стопроцентный хлопок!

– А зачем ты ему покупаешь? – спросила подругу Вероника, когда они уже вышли на морозный и солнечный Крещатик

– Ну как зачем?! – удивилась Дарья Ивановна. – Воротники рубашек пачкаются, словно он потеет. Под мышками тоже пахнет. Это пыль, наверно. Да и носки стирать приходится. Разницы никакой, что живым был, что сейчас! Человеческое тело – не камень. Что живое, что нет, а все равно, наверное, дышит! На погоду реагирует, на давление. А ты своему что взяла?

– Давай где-нибудь в кафе сядем, я тебе покажу! – предложила Вероника.

– Если сядем, то себе ничего не успеем купить! Давай сначала в ЦУМ. А потом, если успеем, то в кафе!

Вероника согласилась, и они отправились по Крещатику мимо мэрии к главному киевскому магазину, в витринах которого, кажется, совершенно недавно еще блестели новогодние украшения.

Киев. Центр

У Геннадия Ильича с самого утра было прекрасное настроение. Может, именно поэтому он обратил внимание на хмурый взгляд Семена, когда они встретились в мариинском парке около памятника.

– Что это с тобой? – поинтересовался депутат у своего помощника.

– мелкие неприятности дома, – соврал Семен и попробовал убрать с лица очевидную хмурость.

Но даже просто изобразить на лице отсутствие всякого настроения оказалось для Семена трудной задачей.

– может, денег в семье не хватает? – участливо предположил Геннадий Ильич. – Давай, я тебе матпомощь выбью?

Семен пожал плечами. Отказываться от денег было в любом случае глупо. Жаловаться на нехватку денег – стыдновато, но лучше, чем попытаться объяснить своему основному заказчику и шефу, что он, Семен, куда-то ночью ходил и вернулся совершенно грязный и мокрый, и это при том, что на улице по ночам все еще морозно и ни луж, ни грязи нет!

– А мне пришлось в номере ночевать, – Геннадий Ильич махнул рукой в сторону гостиницы «Киев». – До трех ночи в парламенте сидели. Закон хороший продавили, за который и будущие депутаты спасибо скажут! Теперь каждому депутату вместе с удостоверением будет выдаваться депутатский золотой нательный крестик. И не очень маленький! Теперь Украина ближе к Богу будет!..

Семен внимательно слушал и кивал. Новость о том, что Геннадий Ильич провел полночи в парламенте, как-то примирила Семена с собственными переживаниями.

– машина твоя где? – спросил Геннадий Ильич, перейдя на деловой тон.

Семен посмотрел на часы.

– Через пятнадцать минут будет, – сказал он.

– Хорошо. Сегодня будете грузовик сопровождать. Туда, в детдом, за Вышгород. Дорогу помните? Туда же к двенадцати автокран подъедет для разгрузки. Проследите, чтобы все аккуратненько разгрузили и установили…

– А что там, в грузовике? – поинтересовался Семен.

– Сыроварня бэушная, для производства козьего сыра, – пояснил депутат. – Только ты скажи этому директору детдома, что никакой это ни подарок, а иностранная инвестиция. Так что половину продукции будет мне отдавать!.. И вот что, сначала заберешь бидоны с молоком с Грушевского. Там, где прошлый раз брали.

Семен кивнул.

– Посмотри еще, как они там мастерские под эту сыроварню переоборудовали, – продолжил инструктаж Геннадий Ильич. – Скажи, что наладчик оборудования послезавтра будет, и он все объяснит и покажет. Ясно? Перезвонишь оттуда, когда все закончишь! Да, машина с сыроварней уже ждет на площади Шевченко возле автостанции. КаМАз с синим тентом. Все, – депутат бросил взгляд на свои часы. – Мне пора служить народу!

Он кивнул на прощание и отправился к парламенту. Но через мгновение снова окликнул Семена.

– Да! Еще скажи, что пока батюшка сыроварню не освятит, чтоб никакого производства!

Семен кивнул.

Выйдя к дороге, он сразу увидел Володькину «ниву». Она стояла как раз возле парадного, откуда им снова предстояло забрать бидоны с молоком.

– Ты случайно прошлой ночью за мной не присматривал? – спросил, пожимая руку приятеля, Семен.

– Нет, – ответил тот.

– Жалко, – вздохнул Семен. – А то я в какую-то грязь влез. Даже не знаю где… Ладно, пошли! – он кивнул на вход в парадное.

Три тяжелых бидона перекочевали из коридора этого непонятного учреждения в багажный отдел «нивы». Хоть бидоны были и закрыты, но в салоне сразу появился кисловатый запах.