Ночной молочник - Андрей Курков

Луч фонарика скользнул внутрь пакета. Вслед за лучом внутрь скользнула и рука Семена. Он вытащил из пакета картонную книжицу, размером напоминающую паспорт. На обложке надпись, тисненная серебром: «Церковь Посольство Луны». Тут же раскрыл и увидел на правой страничке свое фото, а под фотографией – собственную подпись. Перевел взгляд на левую страницу.

«Брат Серамион, принявший крещение в Церкви Посольство Луны 23 ноября 2006 года, допускается ко всем таинствам церкви, о коих будет хранить своим близким и дальним полное молчание. За нарушение обета молчания о таинствах нарушивший подвергается смерти водою, как знак выкрещивания из членов Церкви Посольство Луны».

Семен закрыл книжицу-удостоверение и заметил, как задрожала она в его руке. Потом снова открыл и посветил фонариком на свое фото – на снимке он был в черном свитере. Взгляд, не смотрящий в объектив фотоаппарата. Губы безвольно разжаты.

Семен еще раз опустил руку в пакет и вытащил оттуда четки с камешками зеленого цвета. Тут же с испугом заметил, как привычно и легко легли четки в руку и как большой и указательный пальцы правой руки взялись за один из камешков. Тут же отпустил четки, и они упали обратно в пакет. Туда же положил паспорт члена церкви и засунул пакет обратно под трубы, туда же, где его нашел.

Назад возвращался тоже по своим собственным следам. Перед дверью, ведущей из подвала в парадное, выключил фонарик.

Вышел на улицу. На узком тротуаре на ночь вплотную друг к другу были припаркованы машины. Над Стрелецкой улицей светила одна-единственная звезда.

Семен достал из кармана брюк мобильный. Набрал номер Володьки.

– Привет, молочник! – сказал ему.

– Что это у тебя с голосом? – спросил приятель. – Простудился?

– Нет, – Семен сам прислушался к своему голосу и понял причину Володькиного вопроса. – Ты сегодня можешь? У меня плохие предчувствия…

– Хорошо. Только постарайся раньше полуночи не ложиться. А то я могу не успеть!

Семен посмотрел на часы.

– Хорошо, – пообещал другу. – Пока!

– Спокойной ночи! – ехидно проговорил Володька на прощание.

Город Борисполь. Улица 9 Мая

Ночью Диме не спалось. Хоть и уютно было под боком у Вали, и тепло было, а некое внутреннее беспокойство переворачивало его с бока на бок и не давало сомкнуть глаз. Уже и Валя пару раз просыпалась и спросонок спрашивала, что с ним.

В конце концов поднялся Дима тихонько на ноги. Не включая свет, натянул на себя шерстяной спортивный костюм, влез ступнями в тапочки и вышел на порог дома.

На небе ярко светила половинка луны. Мерцали звезды холодным далеким светом. Откуда-то из далекого высока доносился гул самолета. Слева от порога чернел очищенный от снега три дня назад квадрат земли. За ним забор с до сих пор не заделанной дыркой, а за забором – спящий соседский двор и соседский дом, в окнах которого ни единого огонька.

С заделыванием дырки Дима решил повременить. Бультерьера больше не было, а значит, пользоваться этой дыркой было некому. Да и сосед бы что-нибудь заподозрил.

Он, конечно, и так что-то заподозрил. Ведь спрашивал тем же вечером, когда сбросил он Кинга в колодец заброшенного двора: «А вы моей собачки не видели?»

Хотел было ему Дима грубо ответить, да сдержал себя. Собаки все-таки разные бывают. Вот у него Шамиль каким умным был! Так что ответил соседу Дима кратко: «Не видел». А потом даже добавил, как бы сопереживая: «Шляется где-нибудь по сучкам. Скоро ведь март! У нас такое с котом было. Несколько недель искали, пока сам не вернулся!»

«Может, объявление дать?» – спросил совета сосед.

«Можно. А лучше сделать объявление на ксероксе с фотографией собаки и по Борисполю развесить! Не забудьте про вознаграждение написать!»

«А сколько предлагать?» – поинтересовался сосед.

«А сколько вам за собаку не жалко!»

Поинтересовался потом сосед, для чего это Дима кусок двора от снега очистил и вскопал.

«Пьяным был, – соврал на ходу Дима. – С женой поругался. Вот назло ей и вскопал!»

Сосед на это ухмыльнулся не по-доброму, видимо, плохо о Диме подумал. Но Диме на это было наплевать.

И вот сейчас эта вскопанная земля напомнила ему о Мурике, для которого в гараже теперь круглосуточно отапливаемый лазаретный угол был обустроен. Снял Дима в коридоре с гвоздика гаражный ключ и пошел проведать своего кота.

Как вошел – поежился. Холодно было в гараже с внутренней стороны ворот. А вот в правом дальнем углу, где накаленные спиральки асбестовую трубу обвивали, воздух порадовал теплотой и привычным ароматом бензина и машинного масла.

Дима включил свет, и кот сразу мордочку поднял, глянул, прищурившись, на хозяина.

– Лежи, лежи! – проговорил, опускаясь на корточки, Дима. Погладил мурика по перебинтованному телу. К своей радости заметил, что крови нигде больше видно не было. Валя вчера его раны наново какими-то мазями, взятыми у знакомой бабки, обрабатывала. И сказала, что все затягивается с удивительной скоростью. Затягиваться-то раны затягивались, а вот на лапы он еще не вставал.

– Ну что, немножко допингу? – спросил Дима, улыбаясь. – Ты ведь мне жизнь спас, мурло! А я это не сразу понял…

Дима смотрел в открытые глазки кота и чувствовал, что существует между ними, между Димой и муриком-мурлом, какая-то скрытая родственная связь. Будь он человек, можно было бы сказать – родство души. А что сказать в этой ситуации, Дима не знал. Он и не говорил, только чувствовал.

Снова погладил его нежненько, чтобы на раны случайно не надавить. Потом достал ампулку. Щелбаном отбил ей тонкий верхний кончик и вытряс содержимое на грязную тарелку, с которой мурик-мурло уже неоднократно слизывал свою любимую жидкость.

Вот и сейчас, только подсунул ему тарелку Дима, кот сразу же вытянул шею и вытер языком с тарелки не только эти капли, но и прилипшие к фаянсу остатки какой-то прежней пищи.

Проведав кота, Дима ощутил, как исчезло его необъяснимое внутреннее беспокойство. Или, может, он просто настоящую усталость почувствовал. Потому, выключив свет, вышел из гаража.

Вернулся домой, разделся так же, в темноте, как и одевался. И снова под теплое одеяло забрался. Заснул почти сразу.

А проснулся от громкого стука в окно. Открыв глаза, понял, что утро уже позднее, что Валя давно на работу ушла.

А в окне ему махал рукой тот самый милиционер, недавний покупатель ампул.

Дима, одеваясь, припоминал: сколько у него в гараже еще припрятано этих ампул. Решил он, что милиционер за новой партией пришел.

Однако когда впустил милиционера в дом, обратил внимание на особую напуганную бледность его лица.

Да и милиционер, входя, не поздоровался, а сказал: «Надо срочно поговорить!»