Именной указатель - Наталья Громова

26. i.1943

Чиили

Ермолинский – Марике

Недавно из Алма-Ата в Москву проезжал Юля, и я его видел. Очень изволновался, ожидая поезда. Ведь это был первый близкий человек, с которым я встретился после двух лет. Разговор получился бестолковый, как и полагается, и мы оба всплакнули. Встреча эта взбаламутила меня, на несколько дней выбила из колеи. Поезд ушел и как будто унес мою свободу! Международный вагон показался мне неправдоподобным напоминанием прежней жизни, а из двух-трех фраз я понял, что живут они там в Алма-Ата, пребывая в прежних интересах, хотя и жалуются на всевозможные неудобства и трудности жизни (Ах, боже мой, какие неудобства! Боже мой, какие трудности! Просто стыдно говорить!). Пусть мир разламывается, столько горя человеческого, что его перестают замечать, а в студии – прежняя мышиная возня, те же интересики, карьерочки тревожат сердца заслуженных лауреатов. Студия хлопочет, чтобы меня “перевели” в Алма-Ата, но я не знаю, хорошо ли это? По-прежнему часто пишет мне Люся. Недавно получил письмо от Вл. Серг. [Топленинова][101], он пишет мне, что в Мансуровском всё благополучно. Из его письма узнал о смерти Тяпочки. Я так и знал, что он не будет без меня жить. Филипп Филиппович [?] помер в тот день, когда умер Миша, а Тяпка безнадежно заболел тотчас же, когда я отправился на тот свет. Мое счастье всегда было неразрывно связано с животными и птицами.

12. ii.1943

Чиили

Чиили. Ермолинский – Марике

…Моя хорошая, моя родная, вот уже больше трех месяцев, как я здесь, в Чиилях, и, кажется, не осталось у меня веры, что когда-нибудь увижу тебя! Счастье это кажется невозможным, невообразимым – и тянется, тянется мое одиночество, ужасная пустыня вокруг меня, трудно даже себе представить!

25. ii.1943

Чиили

Ермолинский – Марике

И, может быть, я тебе уже совсем не нужен, и ты не пишешь мне об этом пока, чтобы я окончательно не упал духом и не потерял остатки сил к жизни? Что делается в твоем сердце, моя Машенька, моя единственная, моя дорогая Машенька? Мысли всякие истерзали меня, и я должен покаяться в этом, прости меня.

4. iii.1943

Чиили

Ермолинский – Марике

Машенька, моя родная! Очень загрустил, столько времени не получая от тебя писем. Не могу понять, что же это такое? Если бы не две телеграммы, которые добрались до меня в конце февраля, я бы совсем пал духом. И чорт знает что в голову лезло! Исправно пишет мне только Люся – от нее узнаю о каждом человеке, который хоть чем-либо может быть мне интересен. Недавно в Ташкент приезжала Магарилл (первая жена Г. М. Козинцева. – Н. Г.), расспрашивала Люсю обо мне и сообщила, что Пырьев (?!) вкупе с алма-атинскими режиссерами твердо решили “отхлопотать” меня. Не помню, писал ли я тебе, что в январе неожиданно получил я перевод на 500 руб. из Самарканда. Оказалось, что это послал мне Женя Шиловский! Сейчас я расплатился с этим долгом и узнал (от Люси), что Женя, существующий на весьма скромную зарплату, продал свою гимнастерку, чтобы выручить меня. Ну? Разве не трогательный факт. Нет, пожалуй, можно подождать и пока не вешаться на вербе.

31. iii.1943

Чиили

Ермолинский – Марике

…Читала ли ты про премии? Женя Габр[илович] – в сиянии славы пересчитывает деньги. Очень противно. И я думаю, что разрешение на мой приезд получено в некоторой связи с этой премией. Юля не пишет ни слова. В общем, поездка моя в Алма-Ата – выплыла ко времени, и она может быть частично занимательна, даже если я поссорюсь. Жди вестей из Алма-Ата (надеюсь, что в конце концов уеду) и пиши чаще, а то очень бывает тяжко в моем одиночестве.

1. iv.1943

Чиили

Ермолинский – Марике

Дорогая Машенька, получил твою телеграмму по поводу моих грустных писем. И все-то я огорчаю тебя! Вот сейчас ты прочла про премии и, наверное, огорчилась за меня. Что поделаешь, такова уж смешная моя судьба. Но, честное слово, это пустяки, я еще десять таких “Машенек” сочиню, голова бы была цела, а главное – я все равно перехитрил всех! Я обзавелся не одной, а двумя Машеньками, и если одну можно было наполовину украсть у меня, то вторую – которая в Тбилиси – никто уж не отнимет, нет таких сил, такой лжи, подлости и коварства! Видишь – как! Пришло письмо от Кути (Люси), она пишет, что уверена, что студия и Райзман примут самые энергичные меры, чтобы вытянуть меня на поверхность. Это – по ее мнению – в связи с премией! Ерунда, я никому и ни во что не верю. Люди сейчас заботятся только о себе, каждый оказывает помощь другому лишь в расчете извлечь из него какую-либо пользу и норовит при этом дать меньше, чем получить…

28. iv.1943

Алма-Ата