Усама - Леви Тидхар

Джо тряхнул головой, желая прояснить ее. Гул одинокого самолета давно улетучился, было тихо. Город внизу спал под солнцем. Ни звука не слышалось. Из труб валил дым горящих дров. Одна-единственная птица камнем упала вниз, выровнялась и плавно спустилась в спасительную тень. Джо отвернулся и пошел.

Тропинка вела его к приземистым домикам. Небо было ярким, распахнутым во все стороны пространством, цвет которого напоминал поразительную голубизну далекого-далекого океана. По пути Джо послойно ощупывал себя, как человек, беспокоящийся о шатающемся зубе. На склоне горы он чувствовал себя очень одиноким. Держаться в рамках позволяло то, что немного важнее имени, – профессия. Был такой человек по имени Джо, и был он сыщиком. Что им владело, что не позволяло совсем растерять себя как личность – оставалось вопросом. Здесь, наверху, он чувствовал себя как никогда ближе к небесам. Здесь, наверху, души мертвых носились в чистом, освященном воздухе. Здесь, наверху, был рай небесный.

Дом располагался в конце дороги. Кирпичи цвета грязи когда-то лизнула белая краска, местами она уже осыпалась. Низкая стенка окружала дворик дома, а в стену замысловатым завитком были вделаны чугунного литья ворота. Над трубой никакого дыма. Одинокая птичка щебетала где-то поблизости, не видимая глазу. Джо тронул ворота: не заперто. От его толчка створки со скрежетом раскрылись.

Вокруг дома клочками росла трава, перемежаясь с заплатками ссохшейся земли. Стоявший слева кран протекал, вода сочилась из него очень медленно, внизу росли два неухоженных кустика мяты. К одной из стен был прислонен велосипед со спущенными шинами.

Дом был погружен в сон, словно заколдованный.

У дома была веранда – пустая. За верандой – дверь. Дверь была сделана из простого дерева. Джо направился к дому, и с каждым шагом земля вокруг него, казалось, раздавалась и сжималась одновременно, словно бы попал он в странную область пространства и времени, некое обнаженное своеобразие. За глазами сидела боль, не бывшая физической. Выходило так, будто все, из чего он состоял, все ниточки его существа начинали приходить в негодность.

Вопрос на какое-то время удерживал его в целости. Ступив на веранду, Джо встал не шелохнувшись, вслушался. Не раздавалось ни звука. Даже одинокая птичка перестала петь. Дом замер, в нем повисла тишина, но не гулкая, рождающая эхо, а немая: молчание забытых вещей, тишина заброшенных жизней. Плюшевый мишка с оторванными глазами прислонился спиной к стене, его плюшевую шкуру покрывали пятна краски и плесени. Джо постучал в дверь. Ответа не последовало.

Он дернул дверь на себя, и она открылась.

Свет из окна мягко падал на потертый афганский ковер. В комнате было прохладнее, чем на улице. Воздух доносил шепот ветра. На потолке висел вентилятор – недвижимый. В комнате носился знакомый запах, хотя ощущался он не сразу. Стояли два больших, удобных на вид кресла, сквозь дыры в ткани на них торчала набивка. На низком кофейном столике стояла пепельница с тремя сигаретными окурками, лакированную столешницу совсем не красили пересекающиеся кольца следов горячих стаканов в местах, где их ставили и убирали. В дальнем конце дверь вела на кухню. Левую стену занимал высокий книжный шкаф. У правой стены, напротив окна стоял большой письменный стол. По столу разбросаны полураскрытые книги. Еще на столе лежали конверты, бумаги, ручки, монеты, морские раковины, резинки, сломанный степлер, небольшие округлые камни, два птичьих пера, точилка для карандашей, закрытый пузырек чернил: фантастическая карта сокровищ с горами, долинами, пропастями и родниками. В центре стола горой возвышалась пишущая машинка. В нее вставлен лист бумаги. Кресло от стола отодвинуто, словно бы обитатель комнаты удалился на время и скоро вернется, чтобы вновь усесться в него.

Джо встал посреди комнаты и глубоко вобрал в себя воздух. Этот запах, тягучий, приторный до тошноты, знакомый. Он решил прощупать все своими руками. Кресла, кофейный столик, книжный шкаф, стены. На ощупь они были твердыми, настоящими, что до странности подбадривало. Он провел пальцем по одному ряду в книжном шкафу – палец покрылся пылью. Походило на то, что книги целый век в шкафу простояли так и не тронутыми. Расставлялись они без особого порядка, какой Джо мог бы понять. Буквы алфавита распихивали друг друга в праздничном сборище. Высокие книги стояли рядом с низенькими, толстенные тома теснились среди худощавых изящных томиков. Там, где для книг не хватало места, их укладывали поверх других книг или складывали боком в имевшихся проемах.

Джо опустил руки. Повернулся вполоборота, растопырив пальцы. Он старался отыскать суть обитателя этой комнаты, этого дома. Жил ли кто все еще в нем? В одном углу комнаты Джо заметил стоявшую на подставке вазу для цветов с вытянутым горлышком, но в ней не было цветов. Он опять повернулся, завершив оборот, и что-то бросилось ему в глаза. На стене рядом с книжным шкафом висела, казалось бы, фотография в рамке. Джо медленно подошел к ней. Сверху, сразу под рамкой было обозначено название журнала: «ТАЙМ», а на нижнем конце значилось: «ЧЕЛОВЕК ГОДА». Джо подошел еще ближе, осторожничая, – почему, он и сам не смог объяснить. Лицо в рамке само собой двигалось, и Джо, сделав глубокий судорожный вдох, взглянул…

Лицо, воззрившееся на него из рамки, было его собственным.

Через мгновение он рассмеялся, хотя и не очень-то весело. То была вовсе не фотография. То было зеркало с шаблоном обложки, нанесенным на отражающую поверхность. А он что ожидал там увидеть? «Лонгшотта», – явилась мысль. Или мужчину с длинной бородой и пронзительным взглядом ясных глаз, героя бульварных ужастиков и убийц-смертников. Вместо этого только и увидел, что себя самого. А знал ли он хотя бы это лицо? К нему имя прилагалось и профессия, но были ли сами-то они настоящими или тоже из тех же fabriques, такие же поддельные, каким поддельным мог быть паспорт? Джо тряхнул головой, и лицо в зеркале передразнило его движение.

Джо отвернулся. Пошел к столу. Опять его охватило желание пощупать, почувствовать. Он брал в руки по очереди каждый из предметов, осматривал его внимательно, возвращал на стол. Ручки – синяя, черная и красная. Детская точилка для карандашей. Джо поднес ее к носу, понюхал, но не было видно никаких свежих стружек, никаких признаков, что точилкой недавно пользовались. Камни, голыши, обкатанные водой. Морские раковины, должно быть, привезенные откуда-то еще, с далекого-далекого моря. Цвета их играли красками солнечного заката. Пальцем Джо разгладил птичье перо. Взвешивал монеты на ладони. Отчеканенные в металле лица в ответ высокомерно взирали на него – короли и королевы, императоры и президенты. Он выдвинул ящики стола, один за другим. Почти все они были пусты. Во втором из трех ящиков нашелся единственный предмет. Тоненькое неукрашенное золотое кольцо, женское, судя по размеру. Оно показалось тяжелым на его ладони, и Джо осторожно положил кольцо обратно и закрыл ящик. Когда он проделал это, на пол слетел, трепыхаясь, лист бумаги.

Джо поднял его. Несколько строк написаны (похоже, второпях) от руки синими чернилами, которые несколько замарали страничку. Почерк неопрятный. Понадобилось время, чтобы Джо сумел разобрать его. Написано: