Все Здесь Хорошие Люди - Эшли Флоуерс

был очень близок к Вакарусе, но до него было менее четырех часов езды. Ни один из их убийц так и не был найден.

Сидя на полу в старом офисе своего дяди, Марго наконец нашла папку. Открыв ее двойным щелчком, она пролистала ряд вложенных папок до самого низа, где нашла папку с надписью "Эллиотт Уоллес".

Содержимое папки было скудным — один документ с заметками и запись интервью Марго с ним. Хотя она была разочарована, она не была удивлена. Зацепка с Эллиотом Уоллесом быстро завела в тупик как полицейское расследование, так и ее собственное. Детективы узнали об Эллиоте Уоллесе как о возможном подозреваемом от местной жительницы, родительницы другой девочки из программы юных любителей конного спорта Полли. По словам женщины, он часто появлялся в конюшне во время тренировок детей. Полиция неоднократно допрашивала Уоллеса, но, не найдя прямых улик, связывающих его с убийством, в конце концов отпустила его.

Марго сначала щелкнула по документу с заметками, которые оказались не более чем основными сведениями о том, кем был Эллиотт Уоллес, или, по крайней мере, кем он был три года назад. На момент убийства Полли Уоллесу было сорок восемь лет. Родом из Индианаполиса, он жил в Дейтоне, работая охранником в закрытом поселке. Его родители умерли, и единственной оставшейся семьей была старшая сестра, живущая в Индианаполисе, с которой Уоллес редко общался.

Под этой основной информацией Марго приложила фотографию Уоллеса, которую она нашла в Интернете. На ней у него были грязные светлые волосы, разделенные и зачесанные набок, острая челюсть и улыбающиеся карие глаза. Но самой выдающейся его чертой были уши. Непропорционально большие, они торчали из его головы под углом, делая его немного похожим на слона. Несмотря на это, он был, по всем меркам, привлекательным, и этот образ вызвал у нее толчок узнавания. Она вспомнила, как сидела напротив него в его гостиной. Он был высоким и стройным, с длинными пальцами, которые он переплел на коленях, и длинными ногами, скрещенными у колена. Во время интервью он казался совершенно спокойным и неизменно вежливым.

Сейчас, когда она смотрела на него, по ее груди и шее поползло тепло. В глубине души она чувствовала, что именно этот человек убил всех тех девушек, что она смотрит на лицо убийцы.

Она вышла из файла, выбрала запись и нажала кнопку воспроизведения. Через несколько мгновений комнату заполнил звук ее собственного голоса.

" Как долго вы живете в Дейтоне?" услышала Марго свой вопрос.

"О, посмотрим", — ответил второй голос. У Эллиота Уоллеса был ровный, почти музыкальный, тембр. Он задумчиво щелкнул языком. "Недолго. Может быть, год. На самом деле, я полагаю, сейчас это ближе к двум. Переехал сюда из Индианаполиса".

"А вы женаты? Есть дети?"

"Нет, к сожалению. Я бы хотел жениться, я думаю, но подходящей женщины так и не появилось. Я иногда встречаюсь, но это становится все сложнее, чем старше становишься. Ты как бы застреваешь на своих собственных устоях, я полагаю". Он усмехнулся. "По крайней мере, у меня".

Марго закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на словах Уоллеса. Она вспомнила, что в тот момент подумала, насколько он собран, насколько уравновешен. Она допрашивала его в связи с убийством маленькой девочки, а он оставался спокойным и готовым к сотрудничеству. Но теперь Марго услышала в его словах артистическую интонацию, которую не заметила, сидя напротив него. Была ли она необъективна из-за всего того, что знала сейчас, или тогда она была слепа?

"И недавно вас допрашивала полиция", — продолжал звучать ее голос в записи. "По поводу убийства Полли Лаймон".

"Верно." Голос Уоллеса стал неожиданно торжественным.

"Почему они решили, что вы причастны к этому?"

"О." Уоллес вздохнул. "Потому что в прошлом я посещал конюшни, где девочка тренировалась и участвовала в соревнованиях. Честно говоря, я не виню мать, которая назвала детективам мое имя. Я понимаю, что я одинокий, взрослый мужчина, и в наше время, это печальная реальность, что это… не очень хорошо. К сожалению, я не подумал об этом, когда пошел. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы вообще не пошел, не сейчас, когда я знаю, что заставил эту женщину чувствовать себя неловко. Но правда в том, что я фанат этого вида спорта. И лошадей в целом. Я часто посещаю конюшни, когда там вообще никого нет".

"А когда вы были на конюшне, — услышала Марго свои слова, — вы когда-нибудь разговаривали с Полли Лаймон?"

"Я даже не знал, кто она такая, пока не увидел ее имя в новостях. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, но я не уверен, что понял бы, откуда оно мне знакомо, если бы они не упомянули ее конный спорт". Уоллес вздохнул. "Это ужасно, что с ней случилось. Как я уже говорил, у меня нет детей, но я представляю, что нет ничего хуже, чем потерять одного из своих".

"Не могли бы вы рассказать мне, что вы делали в ночь на вторник, третье мая?" — спросила она. Хотя нынешняя Марго не помнила значения этой даты, она предполагала, что это была ночь перед тем, как было найдено тело Полли.

"Могу. Обычно я не вспоминаю так быстро о своем местонахождении, но поскольку полиция только что спросила меня о том же, то я вспомнил". В его голосе прозвучал легкий холодок, тонкий, но ясный сигнал о том, что он возмущен тем, что его спрашивают. "В тот вечер я работал примерно до шести, потом пошел домой и приготовил себе ужин. Простой рецепт макарон, ничего особенного. После этого я пошел в Barnes & Noble, где купил экземпляр "Сердца тьмы" — я как раз работаю над классикой. А потом я вернулся домой, где и провел остаток вечера".

"Значит, у вас нет алиби на тот вечер?"

"Ну, одна из продавцов книг может поручиться, что я был в магазине. Я уверен, что она меня помнит, потому что я не мог найти "Сердце тьмы", и когда она проводила меня к секции, мы затеяли дружеский спор о достоинствах чтения классики. Она, как я помню, больше любила романы в стиле фэнтези". Возникла небольшая пауза, и Марго представила, как он улыбнется ей. "Как этот книготорговец, несомненно, сказал полиции, я довольно долго был в магазине и читал. Возможно, до восьми тридцати. Может быть, позже. Не могу вспомнить. Потом я вернулся домой, почитал еще немного и лег спать. Так что, кроме книготорговца, у меня нет алиби". Его голос стал чуть более горьким, когда он добавил: