Запрет на студентку - Мария Летова

Это током ударяет по нервам и придает каких-то бешеных сил.

— Уберите руки, Александр Андреевич, — прошу дрожащим голосом, выворачиваясь.

— Успокойся… — бормочет хрипло. — Нет у меня никого. Только ты.

— Отпусти, Саш! — взвизгиваю, ударяя его кулаками по непробиваемой каменной груди. — Больно… — шепчу, пряча от него лицо.

Хватка на моей талии мгновенно слабеет, но я все еще в плену его рук и его тела. Я в плену его запаха, который кажется родным. Я не могу согласиться на меньшее. Не могу!

— Отпусти, — слышу угрожающий голос Глеба за его спиной.

— Скажи ему, пусть исчезнет… — шепчет Романов, прижимаясь губами к моему виску. — Иначе я за себя не ручаюсь.

— Глеб… — лепечу в панике, прекрасно зная, что бывает, когда эти двое ссорятся. — Не надо… я… я сама…

Его сопение наполняет комнату, но еще упрямее то сопение, которое обжигает мой висок. Перестав дышать, молю своего брата выполнить мою просьбу. Если они подерутся опять, я просто умру…

Чертыхнувшись, он выскакивает за дверь и с грохотом прикрывает ее за собой, оставляя нас одних.

— Умница… — поощряет Романов, щекоча губами мою скулу.

Упираюсь ладонями в его грудь и толкаю, упрямо глядя на его кадык. После секундных раздумий стальная рука все же освобождает мою талию.

Пячусь, оставляя между нами два метра, и эти шаги даются с трудом, будто меня тянет обратно невидимая сила. Натянув на ледяные пальцы свитер, складываю руки под грудью. Расставив ноги, Саша кладет свои на бедра, глядя на меня из-под своих густых прямых бровей.

— Как ты меня нашел?

— Фокус, — отвечает, снова осматривая меня с головы до ног.

Мои ноги в плотных бордовых колготках вызывают тик в уголке его полных губ. Подняв глаза к моему лицу, гипнотизирует меня ими, прежде чем сказать:

— Поехали со мной.

Мое сердце кричит “да”, с ним куда угодно. Но я слишком хорошо помню, что чувствовала тогда. Три дня назад. Пустоту и одиночество! Поэтому не могу довериться ему вот так, с разбега и без оглядки.

— Куда? — смотрю на него, сквозь песок в глазах.

— Ко мне.

— У тебя… слишком людно, знаешь, я… — сглотнув, смотрю в белую безликую стену. — Я лучше останусь здесь…

— Не останешься, — прерывает. — Если хочешь, чтобы я повесил на дверь своего дома табличку “не беспокоить”, то я ее повешу.

— Ты не понимаешь… — трясу головой. — Я… не могу. То есть, совсем.

Никогда… — пытаюсь объяснить, но мои слова больше похожи на бессвязную бурду. — Твоя сестра… она в курсе? — смотрю на него с надеждой, что это не так.

Ведь такое возможно?!

Сделав глубокий вдох, отвечает:

— Не знаю. Это не имеет значения.

— Оххх… — прячу лицо в ладони, припадая плечом к стене. — Еще как имеет!

— Не имеет! — настаивает, начиная расхаживать туда-сюда и запуская в волосы руки.

— Я не собираюсь портить тебе жизнь! — срывается с моих губ. — Я заберу документы. Куда-нибудь переведусь… может в другой город… или еще куда-нибудь…

Он оказывается рядом так быстро, что не успеваю моргнуть. Схватив меня за плечи, рычит:

— Посмотри на меня.

Вскинув на него глаза, пытаюсь сдержать дрожащую губу. Его глаза горят зеленым огнем, потемневшие и угрожающие.

— По-твоему, я за этим приехал? — встряхивает меня.

— Не знаю! Ты… — набравшись смелости, бросаю ему в лицо. — Ты стесняешься меня. Да?

— Я не стесняюсь тебя, — говорит хрипловато, запуская пальцы в свои волосы. — Выброси это из головы, — давит на меня своим взглядом. — Раз и навсегда. Выброси прямо сейчас, — снова встряхивает меня.

Ожесточение, с которым он вколачивает в меня эти слова, приводит в растерянность. Приоткрыв рот, смотрю в его глаза, которые мечут молнии.

Будто послав все к черту, вдруг проговаривает:

— Я тебя люблю, Люба.

Его слова окрыляют и пугают меня одновременно. Что делать женщине с любовью мужчины?! Вдруг понимаю, что не знаю этого… не умею.

Ответные слова рвутся из меня потоком, но вместо них мой рот произносит:

— Она висла на тебе… как на вешалке…

— К черту “ее”, — лает, толкая меня к стене. — Я люблю тебя, русский язык понимаешь, а?

— К черту? — взрываюсь, топая ногой.

Пригнувшись, ныряю под его руку и отскакиваю в сторону, выкрикивая:

— Вот так просто? Я видела… я…

Выбросив руку, пытается схватить меня за запястье, но ловит пальцами только воздух. В пустой комнате мне некуда бежать, поэтому, замерев в центре, в сердцах бросаю:

— Вы хорошо провели время?

— Дерьмово, — бросает раздраженно, отталкиваясь кулаком от стены.

Мысль о том, что она тоже читала нашу переписку, отдается горечью в горле и прокатывается волной слабости по телу. Мое будущее вдруг становится для меня пугающей неизвестностью, от чего возвращается эта липкая паника….

— У меня ничего с ней нет, повторяю еще раз. Это была… твою мать… — запрокинув голову, сжимает зубы.

Пытаюсь сглотнуть, но не выходит.

Вновь посмотрев на меня, он наконец-то мрачно поясняет:

— Это была деловая встреча.

— Деловая… — повторяю невнятно.

— Да, твою мать! — рявкает он. — Деловая. Моя женщина — это ты. Я пришел за тобой, если я тебе конечно нужен, — разводит руки в стороны, как бы говоря бери, не стесняйся.

— Саш… — прикладывая ладонь к своему вспотевшему лбу.

Его смурной взгляд останавливается на моем лице. Кулаки раздвигают полы большой спортивной куртки и упираются в талию. Он воинственный и взлохмаченный. Только сейчас замечаю, что под курткой у него синяя рубашка.

— Мне что-то не хорошо… — шепчу, качнувшись в сторону.

— Романов… — пытаясь вырвать у него свою ногу. — Что ты творишь?..

Упершись коленями в пол вокруг моих ног, натягивает на мою стопу ботинок, игнорируя расхаживающего за спиной Глеба и мои попытки себя остановить.

— Не хочу я в больницу! — упав спиной на стену, толкаю его плечи. — Ты меня слышишь?

Молча выпрямляется и дергает с крючка мою шубу, начиная сосредоточенно пихать в нее мою руку.

— Я не хочу! — поднимаю на него заплаканные глаза. — Понимаешь или нет?!

Оказаться сейчас в больнице, последнее чего бы мне хотелось в жизни!