Долго и счастливо? - Delicious

в чужой мир, не дверь. Наблюдай сколько хочешь, но отбрось все мысли о попадании внутрь.

Наверное, это и стало переломным моментом, когда я предпочла реальной жизни блуждание по фантазийным мирам. И неважно, было ли это внезапным неосознанным решением или же плавным поэтапным переходом на другой уровень сознания, затянувшимся на много лет. Важно, что я отдалялась от действительности, потому что она

не давала мне свободы, из всех возможных альтернатив предлагая лишь однообразную жизнь Элизабет Трамп. Тогда как в своих фантазиях я проживала сотню других жизней, примеряя на себя чужие реальности, как фантазийные, так и вполне настоящие. Я даже на одноклассников своих часто смотрела, как на героев чьих-то книг. Что было бы, родись я Амандой Уайт? Какого бы мне было жить с родителями, которые души во мне не чают и берут с собой во все экзотические путешествия? А если бы я родилась Брук Харди? Как бы я общалась с четырьмя братьями? Что бы чувствовала, забрасывая мяч в кольцо на баскетбольных матчах? Моей фантазии было подвластно все, для нее не существовало запертых дверей. Я даже в вымышленных персонажей влюблялась, да так крепко, что и думать не могла о чем-то другом. И самое грустное здесь то, что хотя сейчас мне двадцать пять и я замужем, где-то в глубине души я все еще та девочка, которая хочет быть кем-то еще.

Я смакую горячий кофе, думая, зачем вообще его заказала. Я люблю запах кофе, но вкус у него отвратительный, да и зубы становятся желтыми. А за соседним столиком парень с девушкой играют в морской бой. Они улыбаются друг другу так, будто это их первая встреча после долгой разлуки, и часто несмело касаются ладоней друг друга. Как это красиво: наблюдать, как зарождается большое чувство. Как здорово, когда люди открываются друг другу, когда они находят удовольствие в любви, не обладая друг другом. Для меня любовь — это синоним единства. Это полное сокрушение отчужденности, это становление единым целым на духовном, эмоциональном, физическом уровне. Наверное, для закоренелого индивидуалиста — это немыслимый шаг вперед, сродни падению в пропасть: из «я» стать «мы». Я могу воспылать чувствами, я смогла, но чтобы пустить кого-то в свой маленький уютный несовершенный мирок, нужна внутренняя готовность, определенная зрелость. Не все способны покинуть убежище. Я вновь думаю о Вонке. Ладно еще маленький мирок, но каково это: пустить кого-то в свой огромный, красочный, динамичный, безумный мир? Сможем ли мы когда-нибудь действительно сблизиться или нам так и суждено прожить жизнь рядом, в соседних комнатах, но не вместе? Сблизит ли нас рождение ребенка или отдалит друг от друга?

Ровно в 19:00 на пороге кафе появляется мисс Андерсон. Она оставляет зонт с тростью на входе и, складывая губы в приветливой улыбке, подходит к моему столику и отодвигает стул.

— Миссис Вонка. Я опасалась, что вы не найдете записку. Но судьба сама вас привела, я смотрю.

— Верно, — киваю я, рассматривая ее короткие пальцы с остриженными ногтями, быстро перелистывающие страницы меню. — Я рада, что вы можете мне помочь, только не понимаю: зачем такая секретность?

— Сейчас вы все поймете, не волнуйтесь. Знаете, вся жизнь у нас построена на принципах взаимовыгодного сотрудничества. Мы делаем услугу, рассчитывая на услугу в ответ.

— И на какую же услугу вы рассчитываете? — стараясь звучать вежливо, спрашиваю я, но мой голос против воли звенит холодом. Отсутствие симпатии, ровно как и ее наличие, мне никогда не удавалось скрыть.

Мисс Андерсон насмешливо поднимает на меня свои маленькие невыразительные глаза. Потом жестом подзывает официантку и заказывает латте. Достает из сумочки пачку с влажными салфетками и протирает поверхность стола. Пшикает на руки антисептиком и быстро-быстро трет ладони друг о друга.

— Хотите? — предлагает она мне флакончик с антисептиком и я соглашаюсь просто, чтобы заслужить ее расположение. Жидкость пахнет лимонным средством для мытья посуды, и этот въедливый запах окутывает нас своим ореолом, перебивая даже аромат кофе.

Только после всех этих манипуляций мисс Андерсон соглашается ответить на мой вопрос:

— Мне нужно десять секретных рецептов мистера Вонки, — отчетливо произносит она. — в обмен Шарлотта не просто остается с вами: я сама возьму процесс удочерения в свои руки, вам и делать ничего не придется. Через какое-то время я пришлю вам по почте пачку необходимых документов. Все это время девочка будет на фабрике или где вы пожелаете ее держать.

Я не могу сдержать улыбки. Так вот в чем все дело!

— К сожалению, это невозможно, мисс Андерсон. Но вы можете назвать сумму, которую ожидаете выручить за десять рецептов, и тогда…

— Получу ее эквивалент? — скептически хмыкает управляющая. — Боюсь, вы не поняли, миссис Вонка. Меня не интересуют деньги. Я вам скажу по секрету, что по-настоящему богатых людей они тоже не интересуют. Что они такое, эти деньги? Бумага. Сейчас в цене реальные активы. И не волнуйтесь за ваше будущее: я не собираюсь распоряжаться полученными от вас рецептами немедленно. Пару месяцев они просто побудут у меня на хранении, чтобы вы могли не опасаться за то, что ваша причастность к этому делу всплывет на поверхность.

— Вы понимаете, о чем вы просите? — хмурюсь я. — Вы просите меня украсть рецепты у собственного мужа!

— Прекрасно понимаю, миссис Вонка… Можно счет, пожалуйста? — обращается она к официантке, поставившей перед ней высокий бокал с кофе. — Не стоит так кричать, если вам не нужны лишние свидетели. И потом, когда это я употребила слово «украсть»? Вы ведь можете их просто попросить у него, верно? На какие только жертвы не способны мужчины, всей душой стремящиеся к отцовству! — в ее глазах мелькает насмешливый огонек.

— Если бы вы думали, что я могу их просто попросить, вы бы попросили их сами и назначили бы встречу нам обоим, — сухо говорю я, подавляя желание бросить деньги на стол и демонстративно выйти из кафе. И эта женщина, и ее предложение, и ее жеманные манеры, только вызывают у меня горячие волны злости.

— О, я всего лишь проявила предусмотрительность, не нужно на меня сердиться. Я ведь вас ни к чему не принуждаю, просто предлагаю решение, которое вы вольны отвергнуть и которым в полном праве поделиться с собственным мужем, если уверены в его готовности пойти на эту сделку. Я ведь не прошу у вас золотые горы. Всего десять рецептов. Десять, при том что рецептов у мистера Вонки тысячи, быть может, миллионы. Что там эта десятка? Десять — это работа на час. Час жизни вашего мужа в обмен