После потопа - Кассандра Монтег

Где-то далеко внизу я сделала тот самый чистый срез. Перл закричала, Дэниел торопливо бинтовал ей руку. Перл с рыданиями бросилась в мои объятия. Я прижала ее к себе. Нас обеих трясло. Наступила ночь. Мы ничего не видели, только слышали голоса друг друга. Горячая кожа, ее ресницы на моей щеке, мои губы в ее волосах, переплетение рук и одна-единственная тень в сгущавшейся темноте.

Убедившись, что рука Перл забинтована как следует, мы уложили ее спать на койку в общей каюте. Я пошла в камбуз. Надо помочь Марджан разделать карпа, которого я сегодня поймала.

– Я и сама справлюсь, – тихо сказала Марджан.

– Подай ведро, – велела я.

Сейчас лучше ни о чем не задумываться. Но чем больше я старалась выкинуть из головы мысли о Перл, тем упорнее перед глазами вставало ее лицо. Я подвела дочь. Подвела. Я так сильно закусила губу, что ощутила во рту вкус крови.

Марджан протянула мне ведро. Я бросила туда пригоршню кишок. Вонзила лезвие ножа между чешуей и мясом, вырезая филе. Разложила филе на столешнице и только тогда заметила, что Марджан не сводит с меня глаз.

– Ты знала, что на острове будут пираты? – спросила она.

Я не ответила. Марджан прибавила:

– Твоя знакомая, от которой ты узнала про антибиотики… Про Долину тебе тоже она рассказала?

– Да. Она туда недавно плавала. По пути оставила тайники с ценными запасами.

Клинок ударился о дерево, отделяя голову от туловища рыбы. Я отбросила рыбью голову в сторону, обмакнула нож в ведро с водой и поводила лезвием по краю, чтобы очистить нож.

– Отвечаю на твой вопрос: нет, конечно. Откуда мне было знать, что мы на пиратов напоремся?

– Я ни на что не намекаю…

– Учти, просить прощения не собираюсь, – резко бросила я. – Будь антибиотики на месте, Перл не пришлось бы ампутировать палец. В Долине они бы нам всем пригодились.

Марджан отложила нож и вытерла руки передником.

– Просто хотела спросить: если бы ты знала, что пираты на острове, все равно бы туда поплыла?

Марджан интересует, насколько я готова идти на риск. Я повернулась к ней. В глазах стояли непролитые слезы.

– Да. Все равно.

Прошла неделя. Рана на руке Перл зажила хорошо, насколько это возможно при наших обстоятельствах. Каждым утром и вечером я промывала ее медовым мылом, сваренным Марджан, и меняла повязки. Осторожно обматывала руку бинтом и завязывала узелок. Все это время не сводила глаз с лица дочки. Пыталась понять, смирилась ли она уже с потерей пальца.

Однажды, перевязав ей руку, пошла в кают-компанию за крючками и наживкой для рыбалки. Дэниел сидел, склонившись над бумагами и навигационными инструментами, и что-то писал.

– Привет, – поздоровалась я.

Дэниел вздрогнул, перевернул листок, на котором писал, и сунул под карту.

– Привет, – не оборачиваясь, ответил он.

Так и сидел, уставившись на карту.

– Новый маршрут составляешь? – спросила я.

– Нет, просто решил наметить пару запасных. На всякий случай. Вдруг шторма?

Я обошла вокруг стола. Дэниелу пришлось на меня посмотреть.

– Дашь взглянуть?

– Я еще не закончил.

Дэниел притопывал ногой и постукивал карандашом по столу. Обычно он образец олимпийского спокойствия: тихий, внимательный, сдержанный. А после операции Перл Дэниел стал еще более молчаливым и замкнутым. Иногда за ужином не сводил с нее глаз. Взгляд пристальный, но мягкий. Наверное, я сама так же на нее смотрю.

– Боишься, за нами «Черная лилия» погонится? Думаешь, нас так легко выследить?

– Мир тесен. Особенно сейчас.

Я села. Из-за нервозности Дэниела сама заволновалась.

– В чем дело? – спросила я.

– А?.. Ни в чем. Слушай, насчет пирата, которого вы с Абраном видели на острове… У него были еще какие-нибудь татуировки? Или только кролик на шее?

– Кто его знает? Под длинным плащом было не видно.

Дэниел не ответил. Отсутствие реакции с его стороны показалось мне странным. Дэниел смотрел сквозь меня, будто перед ним пустое место. Некоторое время помолчал. Наконец спросил:

– Тебе не приходило в голову, что свою старшую дочь ты любишь больше только потому, что она не с тобой?

Я напряглась:

– Я люблю Роу, потому что она моя дочь. И вообще, что значит «больше»?

– Иногда я думаю: что, если проблема в тебе, а не в ней? Ты уверена, что Роу надо спасать? Может, у нее все в порядке?

– Да уж, лучше не бывает! Долина – колония. А Джейкоб, конечно, бросил Роу так же, как и меня.

– Ты же говорила, его нет в живых.

– Какая разница? Главное, что пират сказал: отца с ней не было. Помочь некому. Со дня на день ее посадят на корабль-ферму.

– Знаешь, поневоле закрадывается мысль: а может, твой главный долг – заботиться о Перл? Она ведь все-таки здесь, с тобой, – произнес Дэниел.

Из меня будто выкачали воздух. Открыла рот, чтобы возразить, но слова не шли с языка.

Я встала и с грохотом придвинула стул к столу.

– Сам не понимаешь, что несешь…

– У меня всегда так. – Дэниел посмотрел на меня снизу вверх. – Люблю людей, которых нет рядом.

– Это твои проблемы. А про мою жизнь ты представления не имеешь.

Согласна: иногда проще любить призраков, чем тех, кто с тобой. Призраки – идеальные, застывшие вне времени, не имеющие отношения к реальности существа. Светлые образы, лишенные недостатков. Для тебя эти люди становятся такими, какими никогда не были, но очень хотелось бы, чтобы были.

Иногда хочется, чтобы в памяти пробуждались только хорошие воспоминания. Вот отец сидит рядом со мной. Я раскладываю пасьянс, он разгадывает кроссворд в старой газете. Вот я бегу к нему через двор, прыгаю в его объятия, и он подбрасывает меня высоко, до самого неба. Вот он возвращается с дровами, и запах осени сразу наполняет дом. Я помогаю отцу класть дрова в камин. Огонь еще не развели, а мне уже теплее.

Когда предаюсь этим воспоминаниям, гоню прочь образ девчонки на крыльце. Девчонки, которая поняла, что есть в жизни такое, чего ничем не исправишь. Иногда мне жизненно необходимо притвориться, будто эта девчонка – не я и моя история закончилась совсем по-другому.

Дэниел встал и подошел ко мне:

– Я беспокоюсь. Ты слишком много на себя взвалила. Если с Перл еще что-нибудь случится…

– Дело даже не в том, хорошо Роу живется в колонии или плохо, – перебила я. – Не верю, что Джейкоб сказал ей правду. Чтобы он – и признался, что похитил ее? Вдруг Роу думает, будто я ее бросила? Вдруг не помнит, как я пыталась догнать лодку? Если она уверена, что мне на нее плевать, с ней уже не все в порядке.