После потопа - Кассандра Монтег

Дэниел дотронулся до моего локтя, но я оттолкнула его руку.

– Конечно же, она так не думает, – мягко возразил он.

– Знаешь, что бывает с брошенными детьми? С теми, ради кого не захотели остаться? Они сами себя видят совсем другими глазами. Остальным все нипочем, а у тебя в груди здоровенная дыра, и каждый может сунуть туда руку и копаться внутри, как заблагорассудится. У тебя нет брони. Ты никогда не чувствуешь себя защищенной. Я спасаю Роу не только от Потерянных монахов, но и от всего этого. Она должна знать, что я ее никогда не брошу.

Спазм сдавил мое горло. Я отступила на шаг от Дэниела и провела ладонями по лицу. Вспомнила, как отец болтался, точно рыба на леске. Его ноги едва заметно покачивались на сквозняке, проникавшем в сарай. Я хотела рассказать об этом Дэниелу. Объяснить, как во мне зародилась жажда, утолить которую невозможно. Я посмотрела Дэниелу в глаза. Он глядел на меня с жалостью. Похоже, догадался, что со мной, как и с Роу, не все в порядке. Мне захотелось скорее стереть с его лица это сочувственное выражение.

– Майра, прости, я не хотел…

Я ткнула пальцем ему в лицо.

– Даже не думай, будто что-то про меня знаешь!

Дэниел кивнул. Крики чаек стали громче, отчаяннее. Птицы ныряли за рыбой и сражались с ветром. Я уже готова была смириться с тем, что такая уж у меня судьба: вечно разрываться между двумя дочерьми, между прошлым и будущим. Не знать, что ждет впереди, но надеяться на лучшее. Я будто застряла между морем и небом. Остается только всматриваться в горизонт.

Дэниел вернулся к своим картам. Я стала рыться на полках в поисках новой лески. В кают-компании воцарилась такая тишина, что мы оба вздрогнули, когда дверь открылась и вошли Перл с Бехиром. Бехир скрылся в камбузе, а Перл плюхнулась на стул рядом с Дэниелом.

– Есть хочу, – сказала она.

Ее любимый змей, Чарли, обвился вокруг ее запястья. Голова зависла на месте отсутствующего пальца. Черный язык качается, как волна.

Я устремила настороженный взгляд на змея. Перл уверяла, что он не ядовитый, и все-таки лучше бы он сидел в банке.

– Обед только через час, – ответила я.

Бехир отодвинул кухонную занавеску и положил перед Перл буханку хлеба. Недавно на борту сократили пайки. Бехиру здорово попадет от матери.

– Ты меня угощаешь, потому что мне палец отрезали? – спросила Перл и, усмехнувшись, прибавила: – Не очень-то он мне и нравился.

Но Бехира показной бравадой не проведешь. Человек делает вид, будто ему плевать, а у самого сердце разрывается. Бехир опустился рядом с Перл на колени и спросил:

– Кто это у тебя?

– Теперь ношу Чарли с собой, – объявила Перл и усмехнулась: – Он моя правая рука.

Перл засмеялась и прикрыла лицо свободной рукой. Но когда убрала ладонь, стало видно, что ее щеки покраснели и намокли от слез.

– Хочешь, кое-что покажу? – спросил Бехир.

Подошел к полкам и достал бинокль. Взял Перл за левую руку и повел на палубу. Мы с Дэниелом вышли следом.

– Я их заметил перед тем, как мы в кают-компанию зашли, – сказал Бехир, шагая с Перл на нос корабля.

Примерно в миле от нас из воды выпрыгнула косатка и снова скрылась на глубине. Потом показалась вторая. Животные плыли, рассекая волны. Черные спины косаток сверкали на солнце. Их крики сливались в одну мелодию, голоса дополняли друг друга. Будто слушаешь песню на незнакомом языке.

– Рано утром совсем близко подплывали, – сказал Бехир. – Я их хорошо рассмотрел. Вот, видишь самую крупную? Она в стае главная. – Бехир дал Перл бинокль. – У нее на животе глубокий шрам. Наверное, какая-нибудь здоровенная зверюга цапнула. Но остальные косатки всюду следуют за ней. Она для них как флагманский корабль. Эта косатка доказала, что она самая сильная в стае.

Перл улыбнулась Бехиру.

Дэниел стоял так близко, что его рука касалась моей. Глядя, как Перл наблюдает за косатками, я вдруг почувствовала, как в душе что-то ожило, раскрылось. Вспомнилось, как я водила Роу смотреть на журавлей. Тогда мы тоже наблюдали за природной силой, что мощнее нас. Как же нам, оказывается, нужно иногда увидеть прекрасных существ, которые не имеют к нам никакого отношения и просто живут своей жизнью!

Перед мысленным взором встала непрошеная картина. Вот мы трое – Перл, Роу и я – живем в маленьком каменном коттедже на скале с видом на море. Белые занавески колышутся на соленом ветру. У стены сложена невысокая поленница. Над каменной трубой поднимается завиток дыма. Голоса Перл и Роу оживленные и веселые. Они тараторят, перебивая друг друга, и их голоса сливаются в один новый звук.

Так давно не позволяла себе мечтать, что теперь грезы казались чем-то инородным, непривычным. Будто вдруг дала нагрузку давно ослабевшей мышце. Я пошла еще дальше: представила, как мы лежим в кровати и читаем книгу, укрывшись тяжелым, теплым одеялом. А из кухни доносится аромат свежеиспеченного хлеба.

Косатки взлетали над водой и снова ныряли, взметая фонтаны белых брызг. Они взмывали вверх снова и снова, описывая в воздухе спасительную дугу. Эти движения косатки должны повторять раз за разом: так они дышат.

Прежде чем мы причалили в Сломанном Дереве, за завтраком обсудили все детали нашей последней остановки. Что нужно выменять, кто из торговцев предложит самые выгодные условия и как себя вести, если нарвемся на пиратов.

– Никому не рассказывайте, куда мы плывем. Если благополучно выйдем из Атлантического океана, «Черная лилия» нас вряд ли найдет, – напоминала я всем.

Всю ночь не спала. Думала: может, вообще в порт не заходить? Но потом прокралась в кладовую и глянула на пустые полки, а затем на ящики с копченой и соленой рыбой, которую наловила. В нашей ситуации разумнее всего быстро поторговать и незаметно улизнуть: вдруг в Сломанном Дереве пираты «Черной лилии»?

– Все держимся поближе к гавани. Заходим только в ближайшие магазины и салуны. Надо, чтобы мы могли быстро собраться вместе: возможно, придется убегать. На ночь не останемся: слишком опасно, – прибавил Абран.

За столом поднялся глухой ропот.

– Это же наш последний день на суше, – возразил Бехир. – Перед плаванием через Атлантику надо отдохнуть. А «Черной лилии» там, наверное, и вовсе нет.

– И речи быть не может, – сказал Абран. – Поторгуем – и сразу отплываем.

Мы причалили и отнесли ящики в деревню. Я не поймала и половины того улова, на который рассчитывала. Мои рыбацкие приемы не работают уже несколько недель. Кажется, будто я потеряла способность слышать воду и теперь не чувствую, что и где нужно делать.

Даже Абран неодобрительно глянул на полупустые ящики, когда мы выгрузили их на пристань. Надо было взять поменьше ящиков. Тогда не бросалось бы в глаза, как мало рыбы я наловила. Но мы всегда ходим в порт с одними и теми же ящиками: в них несем на корабль все, что выменяем.