Любя, гасите свет - Наталья Андреева

– Чего молчишь? – спросил Качалов.

– Пойдем в аптеку прямо сейчас?

– Ты уверена? Семь часов вечера.

– Она наверняка работает круглосуточно, эта аптека. Уж точно до восьми.

– У тебя что-то случилось?

– Дома оставаться неохота. И к родителям неохота. Я сегодня с ними поругалась.

– Понятно… Ладно, через полчаса увидимся. У аптеки. Полчаса тебе хватит?

– Я же не крашусь. Хватит.

– До встречи.

Вообще-то, мы сегодня уже виделись. Но сейчас мне с Климом было комфортнее, чем с кем бы то ни было. Если только и он не заговорит о том, куда я собираюсь потратить выигрыш.

Но эту тему мой парень давно уже не поднимал. Рыл землю, отыскивая труп Барановской, чтобы оформить наследство. Я это оценила.

– И как мы будем обольщать аптекаршу? – со вздохом спросила я.

– Надо купить что-нибудь дорогое. Тебе нужны какие-нибудь лекарства?

– Вроде бы нет. Я ничем не болею. А тебе?

– Я тоже здоров. Хронических заболеваний не имею.

– Быть может, твоим родителям нужны дорогие лекарства?

– Не-а. Мы работаем, нам болеть некогда.

– Тогда давай купим аспирин и градусник. Это всегда пригодится.

Качалов тяжело вздохнул и посмотрел на меня, как на идиотку:

– Ладно, идем.

– Чего вам? – нелюбезно спросила аптекарша. Ей было лет сорок, губы она красила помадой морковного цвета, из-под белого чепца выбивались апельсиновые кудряшки. Обручального кольца на пальце не было. Я подумала, что женщина в активном поиске и ляпнула:

– Презервативы.

Мой Качалов до ушей залился краской. Слава богу, в аптеке кроме нас с ним никого не было. Можно было смело говорить на тему контрацепции.

– Вам какие, дорогие или дешевые? – Аптекарша кокетливо поправила чепчик.

– Дорогие, конечно! На ваш вкус. Доставай фотографию, – прошипела я, пока аптекарша копалась в ящиках.

Багровый от смущения Качалов полез в свою потрепанную сумку.

– Вот. Супертонкие. – «Апельсиновая» дама выложила на прилавок яркую коробочку.

– Однако, – сказала я, взглянув на цену. – Ладно, давайте.

– Я сам заплачу! – вмешался Клим.

Аптекарша посмотрела на нас с интересом. Потом сказала:

– Детишек вам надо.

– Сначала надо квартирный вопрос решить, – ловко повернула я разговор в нужное русло. – У нас тетка пропала. Пытаемся оформить наследство, да сначала надо справку о смерти раздобыть. Кстати, она здесь жила, в соседнем доме, тетка-то. Может, вы ее видели в тот день, когда она пропала?

– А когда это было? – с интересом спросила женщина. Вот что значит начать разговор с покупки дорогих презервативов.

– Двадцать пятого сентября, – пришел наконец в себя мой Качалов.

– Эк вы спросили! – Аптекарша рассмеялась. – Зима уже заканчивается! А вы про сентябрь!

– Гляньте на всякий случай. Вот ее фото.

Клим положил на прилавок деньги, торопливо убрал покупку и заменил коробку барьерных контрацептивов на фото Барановской и джентльмена в дорогих очках.

– Погодите-ка… – Аптекарша уставилась на фото. – Пропала, говорите?

– Да. – Мы с Качаловым переглянулись и замерли. Нам, кажется, повезло.

– Значит, он ее все-таки убил!

– Кто он?

– Мужик. Она сказала: любовник. Бывший. Забегает как-то эта дамочка ко мне в аптеку… Ну да. Осенью. Я только из отпуска вышла. Была в Крыму. С подругой ездили. Народу там!

– Значит, это было в начале сентября? – прервал Качалов поток воспоминаний.

– В первых числах. Или нет… Уже в середине. Это я напутала. Я ж двенадцатого из отпуска вернулась! Все людей поменьше, чем в августе, в сентябре-то. Каникулы-то кончились…

– Значит, в середине сентября это случилось? – упорно возвращал ее на путь истинный Клим. – Барановскую… Мою… То есть, ее тетю, – он двинул подбородком в мою сторону, – преследовали, и она забежала к вам в аптеку. За ней гнался мужчина. Как он выглядел?

– Высокий такой… – Мы замерли, ожидая услышать «представительный» или «красивый». – Толстый…

– Толстый?

– Сильно пузатый. И с лысиной. Намного ее старше.

Я подумала, что Барановская выглядела моложе своих лет, она была дама холеная. Поэтому «намного старше» понятие условное. Но факт, что это был не Мамаев. Он уж точно не пузатый и не лысый.

– И что было дальше?

– Она кричала: «Караул! Убивают!» Он и в самом деле смотрел на нее так, будто хотел задушить. Я даже потянулась к тревожной кнопке. Полицию хотела вызвать. Но он испугался и извинился. Мол, я не грабитель, просто ревную ее.

– Он так сказал? Ревную?

– Ну, а чего ж еще? Если любовник, тем более бывший. Дамочка-то красивая. – Она кивнула на фото. – Мужик ушел, а она сказала: «Спасибо, сегодня вы спасли мне жизнь».

– Она так сказала?!

– Это я точно помню. Не каждый день такое услышишь. Да и увидишь тоже. Народ у нас спокойный. Сколько здесь работаю – ни одного скандала. Публика чинная, денежная. Хорошее место. Вот моя подружка… ну, та с которой я в Крым-то летала…

Я на какое-то время отключилась, переваривая услышанное. Надо срочно идти в полицию. Барановской угрожали, есть свидетель.

– А скажите, двадцать пятого сентября вы его случайно не видели, этого мужчину? Толстого и лысого, который нашей тете угрожал? – волнуясь, спросил Клим, когда аптекарша перевела дух.

Итак, «тетя» уже наша общая. К счастью, аптекарша была поглощена воспоминаниями об удавшемся отпуске и не обратила на это внимания.

– Эк спросил! – рассмеялась она. – Да я и тот-то день запомнила лишь потому, что только-только из отпуска вышла! А кто ж его помнит, что было, как ты говоришь? Двадцать пятого сентября? Это сколько же воды утекло! Видела я его еще пару раз, этого мужика. Крутился он тут, возле нашего магазина. А скорее, у ресторана. Как-то мы в дискаунтере столкнулись. Я туда в обед забежала, салатик перехватить да пончик. Выпечка у них свежая, вкусная. Мы все туда бегаем, все, кто здесь работает. Так этот лысый там бутылку водки покупал. Увидел меня и глаза отвел.

– Это было уже после того, как он угрожал нашей тете?

– После. Через неделю где-то.

– А может, это было как раз двадцать пятого сентября?

– Может и двадцать пятого. Не помню я, ребята, хоть убейте.

В этот момент в аптеку вошла посетительница. Аптекарша оживилась. Народ сюда не больно-то шел, и она радовалась каждому покупателю.