Замуж вокруг света. Путешествие вокруг света в поисках мужа - Шери Лоу

Я удивлена. Тот Рене, которого я знала, помнил цвет лифчика проститутки из 1962 года.

— Наверняка ты что-то знаешь, Рене. Ты — Будда знаний, — шучу я, потирая его сильно растолстевшее пузо. — Скажи что-нибудь, что облегчит мне задачу. Не хочу целыми днями бродить по улицам и выслеживать его, лишь чтобы обнаружить, что он эмигрировал через два месяца после моего отъезда.

— Это тебя очень расстроит, дорогая? — спрашивает он.

Я хмурю брови. Почему Рене так хитрит? У меня возникает подозрение, что он что-то недоговаривает.

— Это будет ужасно, Рене! Тогда мне придется ехать в Америку, искать его родителей и выслеживать его оттуда! Я не сдамся, пока его не отыщу.

Ничего себе, моя решимость даже меня удивляет. Рене вздыхает и несколько секунд обдумывает мои слова.

— Клуб «Премьер» закрылся много лет назад — примерно через два года после твоего отъезда.

О черт! Только я приехала, а уже наткнулась на тупик. Но Рене продолжает:

— Но я слышал, что у твоего Джо до сих пор клуб на другом конце города.

Мое сердце взмывает ввысь. Или, может, это самолетная еда имеет такой странный эффект?

— Знаешь, дорогая, с тех пор, как ты уехала, здесь многое изменилось.

Он говорит как-то испуганно, и я опять начинаю подозревать, что он что-то скрывает. Пытаюсь надавить на него, но он непробиваем, как политик-консерватор.

Мне удается убедить его прогуляться со мной вдоль каналов, пообещав, что мы зайдем в кафе и он сможет попробовать настоящий кофе, а не местное пойло.

— Почему ты так и не женился, Рене?

Он долго молчит.

— Я однажды был влюблен в прекрасную девушку из моего родного города. Она была, как ты говоришь, просто супер. Все для меня значила. Но сбежала от меня к другому мужчине, к американцу.

Так вот почему он упорно отказывается торговать «Будвайзером» и кренделями.

— И после этого мое сердце было разбито. Понимаешь, она была единственной. Я верю, что у каждого в мире есть только одна половинка — она была таким человеком для меня.

О боже, как романтично. Как у Барбары Картленд, только без соплей. Я беру его за руку:

— А что, если ты никогда не встретишь человека, который был бы твоей половинкой? И как узнать, встретил ли ты его уже?

— Ах, моя малышка, вот тут должно вмешаться Божественное провидение. Бог устроит вашу встречу, и когда это произойдет, ты сама поймешь.

Я обдумываю его слова. И как же тогда вышло, что я «понимала» это столько раз? Может, я шизофреник и Бог создал мужчину специально для каждой из моих многочисленных личностей? Или Рене прав и у меня было больше ложных тревог, чем у беременного ипохондрика? Или я просто так и не встретила свою половинку. Мне приходит в голову пугающая мысль. Что, если моя миссия совершенно бессмысленна, вдохновлена моим отчаянием и оптимизмом и обречена на еще более страшный провал, чем рейтинги Пятого канала?

Целых пять минут я пребываю в унынии, но потом отбрасываю плохие мысли и отчитываю сама себя. Гори все огнем. Я молодая (почти), здоровая (легкие и печенка не в счет), счастливая (по большей части) и гуляю по берегу канала в чудесный июльский денек с очаровательным (старым) мужчиной. И что мне унывать?

Ну вот, я слишком сильно задумалась, и от мыслей голова начала болеть. Переходим через канал Зингел и направляемся в маленькую французскую кофейню прямо напротив красивой церкви Кепел с медным куполом. Владелец приветствует Рене рукопожатием и поцелуем в обе щеки.

— Рене, старый друг! Давно не виделись, — ревет он. — C'est formidable![30]А это, — он поворачивается ко мне, — наверное, твоя дочка, а?

Хитрый подлюга. Если он старый друг Рене, то должен знать, что у него нет детей.

— Нет, месье. Рене мне не отец. Он — как это по-французски, Рене? Мой сладкий папик.

Рене сияет от гордости. Кажется, я только что осчастливила старика. Теперь в глазах его друга он приобрел высокий статус любимца молоденьких девушек. Уже к вечеру попадет в голландский выпуск газеты для престарелых!

Выпив кофе, мы заходим в магазин, купить мне средство для дезинфекции ванной. Ни за что в жизни не залезу в немытую ванну в этом отеле — чревато летальным исходом.

Лежу в окружении пузырьков, пока не становлюсь похожа на маринованную черносливину. Пытаюсь определить, какое чувство во мне сильнее: волнение, паника или ужас. Волнение побеждает, но с небольшим отрывом.

Как я с ним поздороваюсь? «Привет, Джо, получил мою записку?» или «Помнишь меня? Карли Гудини?»

Сдуваю пузырьки с сосков. Оптимизм приходит на помощь, и я обращаюсь к ним: готовьтесь, ребята, скоро начнется игра!

Надеваю белые брючки-капри и светло-голубую рубашку. Смотрю в зеркало. Нет, слишком простовато. А красная мини-юбка с черной футболкой? Тогда мне в жизни не добраться до клуба, не получив предложения по-быстрому перепихнуться за плату. Наконец выбираю черные брюки и черную облегающую водолазку. Полезный наряд для того, чтобы прятаться в дверных проемах, да и если придется бежать, всегда можно сослаться на траур.

Перед уходом Рене обнимает меня так крепко, как будто мы видимся в последний раз. Ведет себя так, будто провожает меня на свидание с судьбой. Если раньше я не очень нервничала, то сейчас начинаю паниковать.

— Помни, дорогая, главное — забыть о предрассудках.

У меня опять отчетливое чувство, что он что-то недоговаривает. Может, этот клуб — садомазохистская бойня? Зная Джо, меня это не удивляет. А может, он теперь носит парик и накладные волосы на груди? Меня это тоже бы не особо удивило. Сворачиваю на Рембрандтплейн чуть позже девяти. Толпа гудит, музыка льется из каждого бара и клуба. Здесь больше эксцентричных личностей, чем в палате лордов: трансвеститы, люди в безумной одежде, вообще без одежды — вся улица словно карнавал в Рио-де-Жанейро. Отыскиваю клуб Джо, который, по надежным сведениям Рене, называется «Рай Джо и Клауса». Спорим, католическая церковь не оценила бы юмора? Наверное, у дверей устроили демонстрацию монашки. У входа в отремонтированный склад в паре ярдов замечаю группу ребят, которые похожи на более симпатичных братьев труппы стриптизеров «Чиппендейлз». Они проходят, и я вижу охранника у двери. Господи, неужели в этом месте ничего не меняется?

— Тебе никто не говорил, что ты с каждым днем становишься все больше похож на Барри Уайта?

Чед смотрит на меня и уже готов раздавить, как таракана, но тут в его глазах появляется искра узнавания.

— Будь я проклят! Карли Купер. Какого черта ты здесь делаешь, крошка?

В последнее время занятие моей жизни — удивлять людей. Чувствую себя Дэвидом Копперфилдом.

— Я тут просто проездом, Чед. И вот подумала зайти и посмотреть, где мой любимый столп общества.