Код 93 - Оливье Норек

— Что это означает?

— Здание F, входная дверь в холл открыта, десятый этаж. Учитывая время суток, вы не должны ни с кем столкнуться, но из соображений безопасности наденьте маску только перед тем, как постучаться в дверь квартиры 106. Остальная часть правил остается неизменной.

* * *

В лифте, полностью исписанном оскорблениями и угрозами, Сультье проверил обойму своего оружия. Между восьмым и девятым этажом лифт явственно замедлил движение, затем свет сделался тусклым, а затем и вовсе погас. На десятом этаже обе двери автоматически открылись в полнейшую темноту, куда Люка вышел в черной маске на лице и с оружием в руке. За минуту и тридцать семь секунд он убил шесть человек.

* * *

В нескольких метрах мужчина в белой маске в качестве добросовестного хозяина церемонии беспокоился о судьбе той, что уже добрых четверть часа орала в задней комнате. Дурное обращение допускалось, даже могло являться частью запросов некоторых гостей. Материал мог быть испорчен до определенного предела, но уничтожать его было категорически запрещено. Один раз такое случилось, и последствия едва не подорвали основы организации. Несмотря на величину квартиры, жалобам этой дуры удалось охладить атмосферу, и ее товарки бо́льшую часть времени обменивались вопросительными взглядами, а не уделяли внимание остальным трем членам клуба. Месье Лояль сделал погромче музыку и, чтобы оживить вечеринку, выложил на низкий столик в гостиной металлическую коробку, в которой был десяток граммов кокаина. За своими заботами он не слышал, как прозвучали три сухих удара, и был немного удивлен, увидев, как цербер, охраняющий вход, пятится назад, заслоняя своей мощной фигурой мужчину, глубоко вставившего ствол своего пистолета ему в глотку.

Оглушительный звук выстрела — и задняя часть черепа со скоростью мысли поднялась подобно крышке люка, позволяя увидеть часть мозга и белую маску, которую перечеркнула красная полоса. Только встав во весь рост, месье Лояль смог увидеть тонкий силуэт Люка. Зажав пистолет в пальцах сильнее некуда, так что побелели фаланги, тот снова выстрелил; пуля застряла в горле администратора. Он упал на колени, пытаясь произнести что-то жалобное сквозь бульканье крови, которая начала душить его, и, выхаркнув алый сноп, упал на спину в причудливой позе танцора лимбо[43].

В то же самое время раздались вопли трех перепуганных молодых девушек. Двоим мужчинам в масках, ссутулившимся на роскошной кушетке, так что брюхо у каждого вываливалось из кальсон, автоматически удалось принять одинаковую тактику, воспользовавшись своими спутницами как щитом. Третий, еще на ногах и не совсем понявший, что происходило в течение последних восьми секунд, еще держал в руке бокал шампанского. Пуля из «Люгера P08» вылетела со скоростью 1260 километров в час из нарезного ствола, который сообщил ей вращение в 3333 оборота в секунду. Сперва она разбила стекло, как минимум один раз повернувшись вокруг своей оси в шампанском, затем разбила вторую стенку бокала и закончила свой полет в сердце, которое запульсировало декрещендо[44], делая последние толчки.

* * *

В дальней спальне мужчина, самым смешным образом пытавшийся спрятаться под одеялом, обнаружив, что из комнаты на десятом этаже нет аварийного выхода, совершенно ясно различил три пистолетных выстрела. Потом послышались два других резких звука, поставивших последнюю точку в судьбе последних гостей салона. Сильным ударом ноги Люка открыл дверь. В глубине спальни съежилась еще одна Камилла — перепуганная, с голубыми глазами и опухшей губой, она пыталась натянуть испачканные кровью трусы. Вдоль ее бедер текла струйка мочи. Поняв, что мужчина не будет в нее стрелять, она уставилась разоблачающим взглядом на скомканное покрывало, дрожавшее как живое. Люка наставил пистолет в указанном направлении, решившись сделать последний выстрел. Молодая девушка что-то жалобно пробормотала, но из-за поврежденного рта у нее получилось совсем неразборчиво. Будто раненое животное, она на четвереньках приблизилась к Люка — с губ ее стекала кровь — и, схватившись за его штанину, с трудом поднялась на шатающиеся ноги. Рука ласковым движением потянулась к его вытянутой руке. Девушка схватила пистолет. Люка позволил ей это сделать. «С таким же успехом она может убить и меня», — подумал он. Ему этого даже хотелось бы. Она наугад выстрелила в того, кто был под одеялом, — столько раз, сколько позволила обойма, и даже сверх того, под конец нажимая на ставший безобидным спуск, отзывающийся металлическим щелчком. Одеяло сотряслось, украсилось мелкими хлопковыми облачками, а затем неподвижно замерло. Девушка отдала пистолет. Люка извлек обойму, которая упала на пол, и вставил другую, заполненную по максимуму. Затем подошел и широким движением поднял одеяло. Под ним оказался голый мужчина, прижимающий окровавленную руку ко рту, сдерживая стоны; он уставился на Люка стеклянным ошеломленным взглядом быка на бойне. Сультье в упор выстрелил в каждый глаз и снова закрыл убитого одеялом. Затем взял девушку под руку, и вместе они шаг за шагом пересекли коридор, ведущий в гостиную. Люка положил ее на широкую софу в теперь уже пустой комнате — если, конечно, не считать пяти тел, усеявших пол. Обыскал тело мужчины в белой маске и нашел в заднем кармане единственный мобильник, который был разрешен при его жизни. Поднялся, а затем присел на корточки перед девушкой и взял ее руки в свои.

— Через минуту вызовешь полицейских. Ты ведь хочешь это сделать для меня?

Она не ответила. Просто, посмотрев на него, положила голову ему на плечо. За минуту и тридцать семь секунд, что длился штурм, это заняло у Люка больше всего времени. На несколько мгновений, закрыв глаза и чувствуя тепло ее обезображенного лица у своей шеи, брат представил себе, что с ним сестра. Он расплакался, а она нежно погладила его по затылку, шепча «тихо-тихо», а он чувствовал ее дыхание, летящее прямо в его потерянную душу.

* * *

Люка открыл переднюю дверь черного седана и просунул в салон верхнюю часть туловища. Затем освободил ремень безопасности, схватил за волосы шофера, мягко вывалившегося из машины на холодный асфальт, занял его место и тронулся прочь на первой скорости. Через несколько метров Сультье поймал себя на нелепой мысли, что предпочел бы нервность машины из проката. Еще через полчаса он уже возвращался в особняк.

В такси Кост вспоминал самые последние слова, которыми обменялся с Фарелем. У журналиста не имелось машины — он считал, что при своей профессии не может пропустить сенсационную новость, торча в пробках. Естественно, Марк предложил полицейскому подвезти его на скутере. Может быть, Кост и вошел во вкус по части постановочных эффектов, но он отклонил предложение, не в силах представить себе, как подъедет к особняку семьи Сультье на тарахтящем мопеде. В каске на голове и беззащитный, будто кролик, пересекающий дорогу, капитан не смог бы заставить свой разум свободно оперировать фактами, перемещать сведения, пытаясь правильно сложить их вместе. Он, конечно, не заметил бы машину, следующую за ними, — нечто вроде безобразного пикапа, который больше походил на баржу, чем на автомобиль.