В царствование императора Николая Павловича - Александр Харников

– Знаете, один умный человек говорил: что знают двое – то знает и свинья, – сказал Сергеев. Заметив тень, мелькнувшую на лице своего спутника, он добавил: – Не обижайтесь, Дмитрий Григорьевич, но на некоторые вопросы я не смогу вам сейчас ответить.

Желая прекратить этот разговор, Виктор, вспомнив то, чему учил его Шумилин относительно конспирации, сделал вид, что что-то уронил на мостовую, нагнулся и бросил взгляд назад. Потом, разогнувшись, сказал Соколову:

– А тот тип – ну, который полицейский – так и идет за нами следом.

– Служба у него такая, – ответил ротмистр, – только мне это совсем не нравится. Такой достаточно высокий чин, а занимается тем, что должен делать обычный уличный филер… Вряд ли тот, кто так свободно общался с самим генерал-майором свиты и петербургским обер-полицмейстером Сергеем Александровичем Кокошкиным, стал бы ходить следом за нами. Неспроста это все…

Виктор задумался. Он не настолько хорошо разбирался в исторических реалиях XIX века, чтобы знать полный расклад сил в окружении императора Николая Павловича. Но слова ротмистра его насторожили.

Тем временем они уже почти дошли до переулка, выходящего на площадь и к Спасо-Преображенскому собору. Виктор хорошо знал этот храм. Здесь его крестили, сюда он любил захаживать, когда возвращался в родной город после очередной командировки.

– Дмитрий Григорьевич, – сказал он, – давайте зайдем в собор, помолимся. Вы не возражаете?

Соколов, естественно, не возражал. Но в храм они так и не попали. Неизвестно, какие инструкции получил полицейский чин, следивший за ними, но видимо, согласно этим инструкциям пришла пора их арестовывать. И сделали господа полицейские это весьма профессионально.

Едва путешественники свернули с Литейного в сторону Преображенской площади, как шедшие им навстречу два крепких мужичка в одежде мастеровых неожиданно остановились рядом с ними и крепко схватили Виктора и ротмистра за руки. А человек в сером цилиндре, подойдя к ним, тихо сказал:

– Господа, я попрошу вас не сопротивляться и следовать с нами. Вас желает видеть Сергей Александрович Кокошкин. Вам, наверное, не нужно разъяснять, кто это?

Ротмистр попытался было вырваться из рук державшего его «мастерового», но тот лишь рассмеялся и ловко завернул руки Соколова за спину.

– Ишь, как задергался, – сказал он грубым хриплым голосом, – только ты зря надеешься сбежать – от меня еще никто не убегал! Стой и не крутись!

Господин из полиции махнул рукой с зажатой в ней перчаткой, и из-за угла дома выехала закрытая черная карета с зарешеченными окнами. Она остановилась напротив задержанных. Дверь кареты открылась, и «мастеровые» ловко втолкнули в нее Сергеева и Соколова. Туда же сел господин в сером цилиндре и один из полицейских. Второй разместился на запятках кареты. Дверь закрылась, и «автозак» XIX века тронулся с места.

После небольшой паузы ротмистр начал бурно протестовать и пригрозил людям обер-полицмейстера большими неприятностями.

– Знаете ли вы, кто я? – бушевал Соколов. – Я ротмистр из Третьего отделения, и у меня бумага, подписанная самим графом Бенкендорфом!

Он полез было в карман, но сидящий напротив него полицейский ловко перехватил его руку, а человек в сером цилиндре (правда, цилиндр, перед тем как сесть в карету, он снял и теперь держал на коленях) сунул руку в карман сюртука Соколова и вытащил оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Он развернул его, прочитал, поморщился и небрежно сунул к себе в карман.

– Меня это не касается, – сказал он, – господин полицмейстер приказал мне вас задержать и доставить к нему, и я выполняю его приказание. Вы, господа, можете потом на меня жаловаться. Это ваше право. Все претензии вы выскажете Сергею Александровичу. Он с нетерпением ждет встречи с вами.

Сергеев наблюдал за перепалкой двух николаевских «силовиков» и помалкивал до поры до времени. Он понимал, что генерал-адъютант Кокошкин интересуется не столько ротмистром, сколько его скромной персоной. А может, и не только Кокошкин. Возможно, что и сам министр внутренних дел граф Строганов приложил к этому руку. «Поинтересоваться, что ли?»

– Милостивый государь, – спросил он, – не соблаговолите ли представиться? А то как-то неудобно получается: заарестовали нас, везете в полицию, а мы не знаем даже, как к вам обращаться.

Человек в сером цилиндре помолчал, а потом, подумав, ответил:

– Можете называть меня Иваном Ивановичем. Это вас устроит?

– Вы, наверное, такой же Иван Иванович, как я Франц Карлович, – ответил Виктор. – Впрочем, будем считать, что все обстоит именно так, как вы сказали. И все же ответьте мне – куда вы нас везете и зачем?

– Успокойтесь, Виктор Иванович, – неожиданно вступил в разговор ротмистр, – скорее всего, мы едем на Большую Морскую. И собеседником вашим – моим вряд ли – будет сам Сергей Александрович. Только если все то, о чем вы мне только что рассказывали, правда, то… В общем, все будет хорошо.

– А что рассказал вам господин Сергеев? – поинтересовался «Иван Иванович». – Господа, прошу иметь в виду, что чем быстрее мы узнаем от вас всю правду, тем быстрее мы с вами распрощаемся.

– Иван Иванович, – криво улыбнувшись, сказал Сергеев, – а вы помните, что написано в Библии? В Книге Экклезиаста говорится: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Вы не боитесь, что то, что вы узнаете, может сказаться на вашем здоровье?

«Иван Иванович» нахмурился и злобно посмотрел на Сергеева. Но препираться с ним не стал и до конца поездки молчал. Виктор же подмигнул ротмистру. Под сюртуком в кобуре у него находился травматический пистолет «Макарыч». Полицейские при задержании быстро обшарили его карманы и, не найдя в них ничего подозрительного, успокоились. Что поделаешь, нет у них еще опыта в подобных делах. Нынешние пистоли спрятать довольно сложно. Так что разговор с господином Кокошкиным может получиться весьма интересным. Но лучше бы дело не дошло до пальбы.

Карета остановилась. Виктора и ротмистра вытолкнули на улицу. Потом их провели в дом главного полицейского столицы Российской империи и в коридоре попросили немного обождать. Сергеев и Соколов переглянулись. Интересно, чем все это закончится?

С колокольни Петропавловского собора донеслись звуки курантов, вызванивающих привычную мелодию. Шумилин машинально посмотрел на часы.

– Уже три часа, – сказал он царю, – пора возвращаться. К вечеру нам надо быть на Черной речке.

Николай вздохнул. Видимо, он соскучился по дому и семье, по своему миру и по власти над подданными, которых в XXI веке у него не было. И в то же время, как понял Александр, ему хотелось побыть еще немного в этом странном и таком интересном мире.

– Александр Павлович, – тихо сказал он, – мы еще вернемся сюда?

– Обязательно, – ответил Шумилин, – но надо помнить девиз одного античного грека: «Ничего слишком»! А как часто вы будете у нас в гостях, зависит исключительно от вашего желания.