Наркомы страха - Борис Вадимович Соколов

советской власти. Однако окружение германской группировки в Сталинграде в конце ноября 1942-го резко изменило общую стратегическую обстановку в пользу Советского Союза, в том числе и на Кавказе, что позволило с депортацией повременить.

Справедливости ради следует сказать: миссия Берии по стабилизации фронта облегчалась тем, что у немцев уже не оставалось сил для продолжения наступления к бакинской нефти — все больше войск поглощал Сталинград. Фельдмаршал З. В. Лист еще в середине августа докладывал Гитлеру, что «не может с имеющимися у него силами и при столь растянутых коммуникациях достичь поставленной ему Верховным Командованием оперативной цели» — захвата нефтеносных районов. Как бы то ни было, со своей задачей Лаврентий Павлович справился и к Баку немцев не пропустил…

В 1944 году Берии наконец пришлось заняться давно задуманной депортацией северокавказских народностей. За эту полицейскую операцию он был удостоен полководческого ордена Суворова 1-й степени. Итог для «репрессированных народов» оказался трагичен. В 1944-м было выселено около 873 тысяч карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, крымских татар, а также греков, болгар и армян Крыма. Всего же, включая первые послевоенные годы, было репрессировано 62 нации и народности. Из них к октябрю 1945-го в местах ссылки в Казахстане и Средней Азии в живых осталось только 741,5 тысячи человек. Неменьшие жертвы понесли и сотни тысяч немцев Поволжья, Украины и Крыма, депортированных еще в 1941 году.

Берия докладывал Сталину, что в операции по переселению чеченцев и ингушей участвовало 19 тысяч оперативных работников НКВД-НКГБ и СМЕРШа, а также 100 тысяч солдат и офицеров войск НКВД, «стянутых с различных областей».

Операция была проведена Лаврентием Павловичем по-чекистски грамотно. Накануне он сообщил Сталину основные идеи своего плана: «Было доложено председателю СНК Чечено-Ингушской АССР Моллаеву о решении правительства о выселении чеченцев и ингушей и о мотивах, которые легли в основу этого решения. Моллаев после моего сообщения прослезился, но взял себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением. Затем в Грозном вместе с ним были намечены и созваны 9 руководящих работников из чеченцев и ингушей, которым и было объявлено о ходе выселения чеченцев и ингушей и причинах выселения… 40 республиканских партийных и советских работников из чеченцев и ингушей нами прикреплены к 24 районам с задачей подобрать из местного актива по каждому населенному пункту 2–3 человека для агитации. Была проведена беседа с наиболее влиятельными в Чечено-Ингушетии высшими духовными лицами Б. Арсановым, А. Г. Яндаровым и А. Гайсумовым, они призывались оказать помощь через мулл и других местных авторитетов…

Выселение начинается с рассвета 23 февраля с. г., предполагалось оцепить районы, чтобы воспрепятствовать выходу населения за территорию населенных пунктов. Население будет приглашено на сход, часть схода будет отпущена для сбора вещей, а остальная часть будет разоружена и доставлена к местам погрузки».

На следующий день нарком внутренних дел с удовлетворением доложил Верховному Главнокомандующему, что «выселение проходит нормально. Заслуживающих внимания происшествий нет. Имели место 6 случаев попытки к сопротивлению со стороны отдельных лиц, которые пресечены арестом или применением оружия. Из намеченных к изъятию в связи с операцией арестовано 842 человека». Помощи обреченным было ждать неоткуда. Большинство повстанцев погибло в боях или попало в плен еще в 1943-м, немногочисленные уцелевшие отряды укрывались высоко в горах и, почти не имея боеприпасов, не могли вступать в серьезные схватки с войсками.

Выполнив незавидную роль козлов-провокаторов, ведущих стадо на бойню, религиозные авторитеты и представители партийно-советского актива разделили участь соплеменников, только неделей позже. 1 марта Берия докладывал Сталину: «Сегодня отправлен эшелон с бывшими руководящими работниками и религиозными авторитетами Чечено-Ингушетии, которые использовались при операции».

Во время депортации войска совершали страшные преступления, но о них Берия предпочитал не докладывать Верховному Так, 27 февраля 1944 года были заживо сожжены 700 жителей селения Хайбах Шатойского района — женщин, стариков и детей. Сожгли их в конюшне колхоза имени Берии. Руководил акцией комиссар госбезопасности 3-го ранга М. М. Гвишиани, свекор будущего председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина. За это чудовищное злодеяние Михаил Максимович в 1954 году был всего лишь лишен звания генерал-лейтенанта «как дискредитировавший себя за время работы в органах». А в 1944-м он рапортовал Берии, личной охраной которого когда-то руководил: «Только для ваших глаз. Ввиду нетранспортабельности и в целях неукоснительного выполнения в срок операции «Горы» вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах». Лаврентий Павлович действия подчиненного одобрил и осчастливил его радостной вестью: «За решительные действия в ходе выселения чеченцев в районе Хайбах вы представлены к правительственной награде с повышением в звании. Поздравляю».

За один Хайбах Берия, равно как и другие руководители операции «Горы», включая будущего министра внутренних дел С. Н. Круглова и будущего председателя КГБ И. А. Серова, вполне заслужили высшей меры наказания. Вместо этого Лаврентий Павлович 9 июля 1945 года был удостоен высшего воинского звания Маршал Советского Союза, — правда, не за военные победы, а за успехи на хозяйственном и карательном фронте. За это его также наградили Золотой Звездой Героя Социалистического Труда. Гвишиани за Хайбах и выселение чеченцев и ингушей получил орден Суворова 2-й степени, а Круглов и Серов — 1-й степени.

Отпуск по Эйзенштейну

В октябре 1945 года Сталин неожиданно ушел в длительный отпуск — вплоть до середины декабря. Вероятно, на Иосифа Виссарионовича большое впечатление произвел фильм Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», где недуг царя позволил выявить подлинное лицо «реакционного боярства». После того как Сталин надолго пропал из Москвы, в мировой прессе стали циркулировать слухи о его болезни и даже смерти, серьезно обсуждался вопрос о возможных преемниках. На хозяйстве в Политбюро Иосиф Виссарионович оставил четверку — Молотова, Маленкова, Берию и Микояна. Именно в таком порядке убывал их рейтинг. Когда Сталин обращался не к Молотову, а к остальным членам правящей четверки, то на первом месте в шифрограммах ставил Маленкова, за ним Берию, а в конце — Микояна. В это время происходили вооруженные выступления в иранском Азербайджане. Телеграммы о положении здесь глава Компартии Азербайджана Багиров и командующий Закавказским военным округом генерал Масленников адресовали Молотову, Маленкову и Берии, Микоян же в число адресатов не входил.

Сталину в Сочи регулярно доставляли подготовленные ТАСС секретные сводки иностранной прессы, посвященные слухам о возможной болезни советского лидера и его предполагаемых преемниках. Так, 9 октября по информации из Рима «ряд итальянских газет опубликовал под кричащими заголовками сообщения о «тяжелой болезни» генералиссимуса Сталина… «Сталин тяжело болен»… «Сталину осталось несколько месяцев жизни»…» Иосиф Виссарионович собирался жить долго и с интересом читал публикацию лондонского корреспондента французской