Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники - Лариса Бесчастная

Вот и сейчас: я выслушала рассказ о том, как он «потерялся» из-за того, что в армии его отобрали в какую-то таинственную спецшколу «без права переписки», и уже в который раз спрашиваю его об отце:

— Серёжа, ты правда думаешь, что ему дадут условный срок и отпустят?

— Да, Никуша. Я так думаю. Ведь он был заложником и работал под давлением. И мало, что успел… Потому что был у них всего полгода и делал поначалу вполне невинные психотропные порошки. Потому Самбэк и обрадовался тому, что Марчелло докопался до твоей девичьей фамилии и они сообразили, что ты его дочь… Он велел доставить ему тебя живой. Надеялся, что с твоей помощью и героин вернёт и отца твоего согнёт, заставит работать на него. Но я ничего этого не знал, пока не увидел вашей встречи…

Я осторожно поправляю повязку на плече любимого и прошу:

— Расскажи ещё, как ты испугался из-за той листовки про розыск…

— Сначала я обрадовался, что ты нашлась! — поправляет меня Сергей, — а уже потом жутко испугался… И не поверил: не могла моя принцесса стать убийцей! — он погладил мои щёку и шею: — Моя принцесса… Знаешь, когда мне становилось совсем невмоготу, я закрывал глаза и представлял тебя… Ту, в день нашей первой встречи… Ты шла с подружками вниз по лестнице и смеялась… В пышной-пышной юбке, тоненькая как стебелек прекрасного цветка… И с каждым шагом твоя юбка колыхалась, а распущенные волосы подпрыгивали и падали на плечи… Я глаз не мог от тебя оторвать! Как будто ко мне шла фея из сказки… или Золушка… с улыбкой, обещающей волшебство и радость… Я носил этот образ в своём сердце все эти ужасные годы…

Я благодарно трусь щекой о ладонь Сергея и хмыкаю:

— А вместо принцессы нашёл наглую наркокурьершу и матершинницу…

— Да, поначалу я был здорово обескуражен, — смеётся он, — а потом ещё больше влюбился. В такую отважную и прекрасную разбойницу влюбился бы любой бандит. Как ты их всех отбрила! Это было нечто! Я гордился тобой. И очень боялся, что они разозлятся.

— Правда?! Гордился?

— Правда, любимая. И гордился, и злился, и ревновал… К Доку, например. И даже к Самбэку…

— А к этому-то чудовищу почему?!

— Не знаю. Ревновал и всё! Мне показалось, что он запал на тебя. Когда Самбэк узнал, что тебя похитили, он пришёл в ярость и проговорился, что ты дура, если не поняла, что он собирался сделать из тебя королеву… А потом велел найти и привести к нему, чтобы узнать, кто стоит за твоей спиной и почему в камере хранения его пацанов уже ждали менты… Короче, ты достала его конкретно… А Док, вообще, впал в транс. И я тоже. От ревности.

— Ёжик, я люблю тебя… Я любила тебя всю жизнь… Даже, когда думала, что ты бандит! Правда, правда!

— Какая ты у меня беспринципная! — ласково говорит Сергей и, нависая надо мной, обнажает мою грудь: — Вероника… Я хочу тебя…

— Нельзя, это вредно для раненного! Терпи пока… — он скользит рукой по моим бёдрам под сорочкой, но я, хоть и сомлела, непреклонна: — Потерпи… Хотя бы до завтра…

Я просыпаюсь от того, что Сергей пытается одной рукой снять с меня сорочку. И пугаюсь: — Серёжа!

— Уже наступило завтра, — жарко шепчет он, — ты обещала… — я начинаю дрожать и он догадывается о причине: — Не бойся, любимая… Я больше не буду так… как животное… Прости меня, скотину, за тот день… Просто я растерялся… Испугался, что не смогу вас защитить… Что стал уязвимым, потому что у меня появилась семья… А ещё не мог понять, как так долго жил без вас… Запутался… — ему удаётся снять сорочку и он, с трудом сдерживая нетерпение, страстно и часто целует моё тело. Его поцелуи, как ожоги, я ничего не могу с собой поделать и сжимаюсь ещё больше. Сергей в отчаянии опрокидывается на подушку: — Ты больше не любишь меня!!!

Я прихожу в ужас и начинаю плакать… Да что там плакать — я скулю, как побитая собачонка! Где мой ласковый принц? Где мой нежный и любящий Ёжик?

Слёзы льются из меня солёными реками невыносимо долго и я не в силах остановиться. Но вот Сергей со вздохом кладёт руку на мою голову и начинает перебирать волосы, как тогда в машине после встречи с отцом, потом лёгкими прикосновениями целует мою шею… и спину, скользя губами по позвоночнику, невесомо оглаживает бёдра — и я, затихая, поворачиваюсь к нему лицом и подставляю под поцелуи глаза, нос, щеки и губы. И целую его сама… Долго и сладко…

— Какой же я кретин… — шепчет он, осыпая поцелуями моё лицо, и спускается ниже и ниже, растворяя меня в своих ладонях и в нежности… Выгибаясь, я таю на его губах и на кончиках пальцев… И, наконец, он укрывает меня собой и, дрожа от нетерпения, приникает ко мне страстным поцелуем. Совсем как раньше, в юности…

— Я люблю тебя, Серёжа… — выдыхаю я, обвиваясь вокруг него, — просто ты забыл какая я… А я всё та же… Твоя…

Звонок из Волгограда застаёт нас за поздним завтраком. Поинтересовавшись, как наши дела, и послушав мой голос, бабушка передаёт трубку зудящему у неё под боком Никитке.

— Ма, позови папу, — сразу же требует он, не рассказав, как скучает по мне, — у нас будет мужской разговор… — я включаю громкую связь и отдаю телефон Сергею.

— Папа, я не знаю, что делать с бабушками! — деловито жалуется мой маленький мужчина, — они целыми днями плачут, а бабушка Рина ещё и ругается! Матерными словами.

— А что так? — сдерживая смех, спрашивает Сергей. — Они тебе объяснили причину?

— Они говорят, что плачут от счастья! — недоумевает Никитка. — А ещё, что скучают… Па, разве от счастья плачут?

— Плачут, сынок, — серьёзно отвечает Сергей. — Ты успокой их и скажи им, что мы скоро увидимся. Вот я подлечусь, мама сдаст экзамены и мы устроим свадьбу. А потом отпразднуем твой день рожденья…

— Свадьбу?! — выдыхает Никитка. — Самую-самую настоящую?! С мамой?

— А с кем же ещё? — изумляется отец. — Я всегда хотел жениться только на нашей маме!

Никитка бросает трубку и радостно озвучивает новость тем, кто рядом с ним. И тут же раздаётся голос взволнованной Полины Аркадьевны:

— Это правда, сынок?! Вы решили пожениться? А Вероника согласна?

— А ты спроси у неё сама! — заявляет Сергей и смотрит на меня с хитрым прищуром.

Я шлёпаю его по лбу и кричу:

— Мне приходится соглашаться, мама Поля! Не могу же я оставить нашего бравого Серёжку без присмотра? А то он опять вляпается в какие-нибудь мужские игры, а нам потом слёзы лить…

Полина Аркадьевна счастливо смеётся и Сергей, отключив громкую связь, терпеливо докладывает матери о состоянии своего здоровья, а потом долго и с удовольствием болтает с нашим сыном…

Сергей окреп уже настолько, что включается в работу следственной группы. Утром за ним присылают машину с тонированными стёклами, а после обеда привозят домой — с новостями. Я кормлю его и учиняю свой допрос, в основном, об отце. Выясняется, что до того, как попасть в лапы Самбэку, отец работал в подпольном фармацевтическом бизнесе. Я пугаюсь, что это может осложнить его участь, и Сергей успокаивает меня тем, что чистосердечные признания и помощь следствию обязательно зачтутся отцу… О, Господи! Когда же всё, наконец, уляжется?