Луна прерий - Мэгги Осборн

– Я часто задумывалась над тем, как это случилось, видел ли Кларенс человека, убившего его. Но когда выпадал случай спросить об обстоятельствах, не решалась. – Она покачала головой. – О Господи. Ты сказал, что был с ним, когда он умер, и я полагала…

Ему невыносимо было видеть ужас на ее лице, он спустил ноги с кровати и, наклонившись вперед и упершись локтями в колени, с силой потер подбородок. Больше нечего было сказать. Он вперил взгляд в мерцание тлеющих угольков и слушал.

– Все, что со мной случилось, произошло из-за того, что ты выстрелил из винтовки в тот день. Я потеряла мужа, моя дочь потеряла отца. Уорды потеряли сына. Я вынуждена была жить на грязной ферме в Техасе, потому что ты застрял за линией фронта. Из-за тебя я десять лет не видела свою дочь. Я осталась одна, с запятнанной репутацией, за тысячи миль от всего, что мне дорого. И все из-за того, что ты убил моего мужа. В тот день изменилась вся моя жизнь. – Из ее груди вырвался стон. – О Боже! Я спала с тобой!

Она отодвинулась в дальний конец кровати.

– Я тебе отдалась!

Ему нечего было сказать. Он повернулся к ней и увидел отвращение, исказившее ее черты.

– Ты сукин сын! Как ты мог! Как ты посмел уложить в постель жену человека, которого убил?!

Она бросилась на него, замахнувшись кулаком, но он не уклонился от удара. Она ударила его достаточно сильно, и его голова мотнулась в сторону. Когда он снова повернулся к ней, она ударила его еще раз, и у него из носа потекла тоненькая струйка крови. Но ничто не могло ранить его так глубоко, как отвращение и ненависть, пылавшие в ее глазах.

Делла выбралась из кровати, убежала в свою комнату и с шумом захлопнула дверь. Он услышал, как щелкнул замок.

Камерон не пошел за ней. В эту минуту она охотнее приветствовала бы дьявола, чем открыла бы дверь Джеймсу Камерону. Нужно дать ей время. Он пойдет к ней утром, у нее наверняка возникнет множество вопросов.

Но утром Деллы в комнате не оказалось.

Он вышиб дверь в комнату Деллы и обнаружил, что она бросила выходное платье и все остальные его подарки. Обрывки горелой бумаги виднелись в золе очага. Он разобрал несколько слов и понял, что она сожгла дневник, который начала вести во время поездки.

Подойдя к окну, он перегнулся через подоконник и выглянул наружу. Куда бы она могла пойти? Он ведь охотник и временно ее найдет. Но что будет потом?

Делла остановила извозчика и велела отвезти ее в гостиницу в дальней части города, приличную, но недорогую. Пятьдесят центов за ночь, включая завтрак, показалось Делле дороговато, но извозчик клялся, что дешевле не бывает. За дополнительный пятицентовик извозчик отнес ее небольшой сундучок в отведенную ей комнату и оставил Деллу одну. Она села на край постели. Стула в комнате не было.

Делла смутно представляла себе, как далеко находится от железнодорожной станции. От «Ривер-Манс», вот что важно.

После ухода извозчика Делла заперла дверь, вытряхнула из сумочки деньги и пересчитала. Она выехала из Ту-Крикса в Техасе с десятью долларами. Поскольку Камерон во время путешествия сам за все платил, она потратила всего доллар семьдесят пять центов Двадцать центов заплатила извозчику. Оплатила три ночи пребывания в гостинице, после чего у нее осталось шесть долларов и пятьдесят пять центов.

Этого было достаточно, чтобы продержаться несколько дней, пока она решит, что делать дальше.

Но сначала… Она сняла шляпу и положила ее на видавший виды комод. Затем повесила дорожный костюм в шкаф, а под ним поставила ботинки. Чулки, панталоны, корсет и сорочка отправились в ящик комода, а Делла облачилась в свою старинную вылинявшую ночную рубашку. Эту рубашку давно пора было отправить в мусорное ведро, но когда весь мир обрушился вокруг, Делла ухватилась за нее, как за талисман. Она сама не знала, зачем захватила ее с собой, но была рада, что сделала это.

Делла опустила штору, забралась на кровать, почти такую же жесткую, как пол, скользнула под одеяло и накрыла голову подушкой.

И тут она разрыдалась, давая выход терзавшему ее отчаянию. Мужчина, которого она уже начинала любить, оказался убийцей ее мужа. И все, что она знала о Камероне, оказалось ложью. Он не был южанином, не был другом Кларенса. Он сознательно обманывал ее.

Делла сутки не выходила из своей комнаты. В гневе она металась из угла в угол, то впадая в беспамятство изнуряющего сна, то просыпаясь с переполненным яростью сердцем и затуманенной обрывками дурных снов головой.

Ведь она готовила Камерону пищу, стирала и гладила его белье. Она шутила и смеялась вместе с ним Он вызывал ее восхищение. Она даже воображала, что способна его полюбить. И что хуже всего, забралась к нему в постель и едва ли не умоляла заняться с ней любовью. Вот сукин сын!

Когда она думала о том, что занималась любовью с убийцей Кларенса, ее сердце разрывалось от отчаяния и бешенства, ей хотелось кричать, рвать на себе волосы, крушить все вокруг. Ей хотелось выстрелить Джеймсу Камерону прямо в его черное сердце.

Наутро второго дня она встала у окна и принялась глядеть на летящие за окном снежинки. Они таяли, достигая земли.

Она заказала чаи с тостами, но когда служанка их принесла, ее стошнило.

Однако не тосты были причиной ее скверного самочувствия. Ей следовало быть настойчивее, постараться узнать больше, выяснить все подробности. Ведь она чувствовала, что Камерон чего-то недоговаривает. Но в глубине души не хотела ничего знать.

Камерон, надо отдать ему должное, никогда не лгал ей открыто. Но скрыл от нее правду. Он позволял ей делать неправильные выводы и не поправил, когда она предположила, что он был другом Кларенса. Или когда спрашивала его мнение о Кларенсе. Он был виновен в том, что позволял ей гладить его рубашки, хотя отлично понимал, что она не стала бы этого делать, если бы знала, кто он такой в действительности. Он был виновен в том, что позволил ей забраться к нему в постель.

Она оказалась настоящей дурой. Будь она повнимательнее, заметила бы уклончивость Камерона. Она не проявила настойчивости, потому что не хотела слышать правду.

Прошлой ночью она спросила, откуда он родом. Из Уинтроп, ответил он. И как же она поступила? Тут же решила, что это Уинтроп в штате Джорджия, а не в окрестностях Бостона, хотя ребенком ей приходилось бывать там.

Отвернувшись от окна, она прижала ладони к глазам. Он должен был сразу сказать ей правду.

Быть может, она смирилась бы с ней, откройся он ей в ту первую ночь. Возможно даже, он вызвал бы ее восхищение, поскольку отважился взглянуть в глаза вдове человека, которого убил. И она все равно разрешила бы ему переночевать в своем амбаре.

Но Камерон предпочел ее обмануть.

Делла оделась, набросила шаль поверх дорожного костюма и решила выйти. Слава Богу, перед гостиницей было немноголюдно. Изредка проезжающие экипажи и повозки разбрызгивали ледяную слякоть на дощатый тротуар. Приблизившись к кованым железным воротам небольшого парка Делла свернула туда, чтобы не идти по грязной дороге, и побрела по вымощенной камнем тропинке под обнаженными бурыми ветвями вязов.