Семь "Я" Семеновых - Жанна Софт

как растение, честное слово! Забавно, да? Господь знал, когда создавал тебя такой красавицей, что ты станешь моим любимым растением. Кто бы мог знать, что сама Елена Семенова будет у меня в саду?

Семенова пораженно слушала, и с каждым словом понимала, что он з н а е т кто она, более того, он привез ее судя с п е ц и а л ь н о. От осознания этого, ей стало еще страшнее. Значит каждый его шаг, каждое действие, и что самое ужасное, слово — тщательно продуманы.

Кто этот человек?

— Ну что ты смотришь на меня своими чудными глазками, милая? Хочешь что-то сказать? — он засмеялся, — Мне кажется, что тебе лучше меня известно, что говорить ты не можешь. Ты полностью парализована. Даже странно, что у тебя что-то болит. Я удивлен, обычно все по-другому… ну что ты так смотришь? Ты знаешь, ты похожа на Жюльку. Была у меня такая маленькая пудилиха. Ее переехал грузовик. Так вот, последний час ее жизни у неё был точно такой взгляд, как у тебя сейчас. Видишь, как жизнь складывается? Все равно, кем ты была в прошлой жизни, пудилихой или звездой первой величины. Сдыхаете вы одинаково, забавно, правда? Ну что? Наелась? А теперь спать, — сказал он, и вновь наполнил шприц.

Лене спать не хотелось, но уж лучше спать, чем слушать его, этого ужасного человека. Лучше уснуть и не просыпаться.

41.

Лена проснулась. Ясности мыслей не было. Она смутно помнила свое имя. Не понимала, где находится.

Женщина скользнула взглядом по противоположной стене, и встретилась кое с чем не знакомым, новым в этой комнате.

Огромный стенд с полочками. То тут, то там журнальные вырезки, фотографии, постеры, цветы и свечи. Женщина не понимала, не различала изображений в дрожащем свете свечей, потому что за окном была ночь. Но в самом центре стенда она увидела свой огромный портрет, украшенный цветами. И все поняла.

Человек принес в ее комнату этот странный алтарь, для чего? Для того, что бы она видела, как кон ее любит?

За окном медленно светлело, а Лена не отводила взгляда от снимков.

Вот она совсем маленькая, идет с мамой за ручку. А вон она на премьере «Они тоже люди», в роскошном наряде, под ручку с каким-то красавчиком. А вон они с Гришей целуются. На снимке справа, Лена обнимается со своим братом — Максом. Так его звали?

А была ли вообще та жизнь? Что было в реальности? Что не является плодом фантазий ее воспаленного сознания? Интересно, существует ли этот человек, или она его выдумала. Хотя, если она его придумала, то кто установил этот стенд в ее комнате?

Лена закрыла глаза, не желая видеть свое холеное, самоуверенное лицо на снимках. Как так получилось, что в ней вырос и расправил крылья другой человек? Тот самый, что разбивает семьи, ненавидит сестер, и ломает жизнь брату? Неужели, что бы все это понять, нужно погибнуть, и очнуться в аду?

Хлопнула дверь.

Лена взглянула на вошедшего. Мужчина ей весело улыбнулся.

— Сосед спешит на помощь! — сообщил он.

И вдруг догадка озарила сознание Елены. Сосед? Сосед! Господи, тот самый человек из сада? Тот самый, что присылал ей больше всего писем с угрозами, и надеждой услышать её последнее слово? Забавно, но, скорее всего, Лена ничего сказать уже не сможет. Никогда. Так что ему стоило догадаться, что держать ее здесь более чем бессмысленно. Убивай. Жить такой не имеет смысла.

Снова последовало нежное, почти любовное кормление. Что дало Лене разглядеть свои выровненные руки, проложенные шины, и свежие бинты. Что ж, было видно, что времени он даром не тратит.

— Вижу я, ты грустна сегодня, как никогда, — вдруг сказал он, когда зашел вечером, — но не переживай так. Я колю тебе сильные лекарства. Так что ты скоро поправишься, и даже сможешь говорить.

Лена смотрела на него удивленно, чувствуя, впрочем, что язык ее слушается. И возможно, она и вправду, сможет говорить. Но почему он вдруг стал ее успокаивать. Только вчера он уверял, что она просто растение…

Елена смотрела на безумца, не в силах понять его.

Он, улыбнувшись бывшей актрисе, покинул комнату, впервые не уколов ей снотворного, ограничившись лишь маленькой ампулой с каким-то витамином, название которого Елена не в силах была даже прочитать.

Она осталась одна. И снова прислушалась к своему телу. Боли было меньше. Она причмокнула губами, и облизала губы, радуясь тому, что они движимы. Возможно, и ее тело вскоре обретет движимость? Как язык.

— Мое имя… — она испугалась от хриплых звуков, которые оказались ее голосом, она прочистила горло, и тихо повторила, — меня зовут Семенова Елена Ивановна, я актриса…

Когда она закончила, слезы хлынули из ее глаз.

Максим сидел на нарах, и писал. Он исписал уже огромную кипу листов, но ни одного из писем не отправил.

Семенов устал мысленно обращаться к Виктории, поэтому писал. Его руки не уставали, а круглосуточное нахождение в камере способствовало этому. Тем более ему хотелось побыть наедине с самим собой из-за надоедливого соседа по камере.

Мужчина замер, ручка нависла над листком. В коридоре послышались шаги. Макс быстро убрал писанину в книгу, и спрятал все под матрас.

К решетке подошел охранник.

— Семенов, на выход!

— Чего вдруг?

— К тебе пришли, пошел!

— Я никого не жду, — хмыкнул спортсмен, тем не менее направился к распахнутой двери.

— Плевал я на всю эту лирику, понял? Бегом! До ужина десять минут, если не вернешься, я устрою тебе Гоморру, ты понял?

— А что ж тут не понятного, начальник? — хмыкнул мужчина, и двинулся под зорким взором виртухая в комнату переговоров.

За толстым, пуленепробиваемым стеклом с обратной стороны сидел отец. При виде сына его глаза еще больше потускнели.

— Привет, пап, — сказал Максим и сел напротив Семенова, — как дома дела?

— Мама посещает психолога. Наташа по-прежнему в реанимации. Ксюша закрылась у себя в комнате, и рисует целыми днями. Ни с кем не говорит…

— А Лена?

— Мы не можем ее найти. Обыскали все больницы и морги. Ничего… это какой-то страшный сон наяву. Хорошо, что Дарья ребенка уберегла. Выкидыша Ольга бы не пережила…

Максим виновато изучал свои грязные пальцы, в которых подрагивала сигарета. Пошла вторая неделя следствия. Он по-прежнему сидел за решеткой, под залог его не выпускали, убийство все-таки. Конечно, Семенов рассказал, как было, тем не менее, в глухом лесу вряд ли найдется два убийцы для одного художника…

— Адвокат сказал, что тебе светит не более