Со смертью заодно - Альтс Геймер

– Мы стояли под Шонихой против всей дружины русов, – неторопливо рассказывал Браги и трубка, которую он одолжил у хозяина кабака, описывала в полумраке круги, следуя за его размашистыми жестами. – Они зашли нам в тыл фланговым проходом. Наших в Ставке было только шесть человек, а их – сотня магов на свежих боевых конях. Весь цвет войска. Сплошь Игроки. Мой тяжелый гномий хирд бился тогда в полном окружении. На нас насели вражеских лешаки, мобильная легкая пехота. Я узнал о том, что произошло уже после. У нас оставался единственный шанс на победу, и мы его использовали. Этот шанс имел имя и даже породу. Это был Лазурный дракон – прародитель по имени Тифон.

– Я думал, что они вымерли, – обронил Роберт – Мордред.

– Возможно, что Тифон последний. Наши волшебники заморозили под ними землю, но маги князя Молота заклинаниями Огня вновь заставили потечь по ней весенние ручьи. И тогда принц – консорт Бенедикт двинул вперед Прародителя.

– Что может сделать один дракон против целой дружины? – тихо спросила Аделина.

– Ничего. Но все сделало заклинание «Множитель – утроитель». Из Магии Высших порядков. Три раза оно было последовательно наложено на Тифона. Двадцать семь Лазурных драконов взяли в кольцо непобедимую дружину князя, и через десять минут она сложила оружие. Так была одержана победа в Битве Народов.

– Военная хитрость, – прошептал Пий Контур.

– Мы столкнулись с отрядом поиска из Подземелья у самых корней Мирового Древа, – начал свою историю я – Вокиал. – С нами были богатые боевые трофеи, а их – впятеро больше. Скорпикоры, несколько молодых красных драконов. А вели отряд семь Королей Минотавров. Соблазн точил их, величина возможной добычи слепила глаза, и они решили нападать по шансам. Мой штатный Призыватель – леди Ноэлия бросила в самую гущу их строя наших бестелесных духов. Привидения гибли десятками, но успевали высасывать из врагов ману и наполнять ею наших магов. А когда дело дошло до заклинаний, их колдуны оказались пусты, как эти кувшины под столом. Мы били их «Метеоритными дождями», секли «Цепными молниями», а им нечем было защитить своих юнитов. Произошла настоящая магическая резня. Никто из Подземелья не вернулся домой.

– Иногда одно заклинание решает исход битвы, – глухо сказал Джорней.

Все взгляды обратились к нему.

– Иногда решает, – как эхо повторил я.

– Или артефакт, – добавил он, глядя мне прямо в глаза.

– Или артефакт, – согласился я и чуть заметно кивнул.

Иерарх грузно поднялся со своего места.

– Что – то в голове шумит. Пойду наверх. А вы посидите. Последний вечер перед долгим расставанием, – проходя мимо, Джорней слегка оперся ладонью на мое плечо и еле заметно сжал его.

Аделина требовательно воткнула свой острый локоток мне прямо в бок.

– Он говорил с тобой так, будто имел в виду что – то конкретное! – прошипела она, подождав несколько секунд после того, как дверь за Джорнеем закрылась. – А ну, колись!

– С чего ты взяла? Привиделось?

– Вот. Связалась с некромантом и теперь всегда буду ощущать себя при нем дура дурой.

Я ласково погладил ей руку и обратился к остальным сподвижникам:

– Что – то мне не нравится наш Творец в последнее время. Он слабеет прямо на глазах. Откуда эта апатия, безразличие?

– Разрушительные процессы в Овиуме делают свое дело, – вздохнул Мордред. – Но все равно… он как – то отстраняется… Как будто ему не по силам наблюдать то, что сейчас происходит. Даже мы, как мне кажется, начали его тяготить. Он стал больше времени проводить один.

Пий Контур кивнул и поднял раскрытую ладонь.

– По – моему, я знаю, что с ним творится. Давно уже за ним наблюдаю. Это состояние можно назвать Синдромом Павшего Бога. Ему сейчас невыносимо тяжело. Как бы это объяснить… Он создал Овиум. Все вокруг – его детище. И люди, и юниты, и даже растения и земля. Теперь он чувствует, как его творение разваливается на части. Но оно продолжает оставаться самым дорогим для него из всего, что существует на свете. И он заранее чувствует боль, которая будет причинена Овиуму. В том числе и нами. Даже если это боль от хирурга, отсекающего опухоль, это все равно боль. И те, кто будет нам противостоять на ратном поле, ему чем – то даже более дороги, чем мы. Как несмышленые дети, захворавшие опасной болезнью и переданные родителями в руки безжалостных врачей. Мощь его падает с каждым днем, и он ничего не может с этим поделать. Где – то внутренне он очень близок к смерти…

– Не оставляйте Джорнея одного, – попросил я. – Старайтесь, чтобы кто – нибудь всегда находился с ним рядом.

– Глаз с него не спущу, – решительно сказал Браги. – Грядут решающие сроки в битве за разумы Овиума. Они придут. Он предчувствует это. Они торопятся, боятся не успеть. Скоро наступит кризис.

– И мы даже не знаем, через какую точку входа появится Зло, – вздохнула Аделина.

– Восточный Артефакт входа уничтожен.

– Кем? – вырвалось у меня.

– Патрулем, который охранял его. Джорней ощутил вспышку в ткани мира. Уничтожение Восточного пути сильно подорвало его жизненные силы. И заново наполнило душу чувством вины.

– Но как они смогли? – усомнился Мордред.

Браги хмуро взглянул в глаза молодому алхимику.

– Им пришлось положить на этот алтарь свои жизни. Такова была цена. Весь патруль погиб. А там были отличные ребята. Я знал их. Трое Игроков и столько же ветеранов мечников.

Я медленно склонил чело, демонстрируя понимание тяжести принесенной жертвы.

– Значит, теперь все в руках Ногайларов? Они будут решать – жить нам всем или умереть?

– Да, – подтвердил Браги. – Если они не справятся, то нам уже ничего не поможет. Но их правитель Исмаил – бий мудр и проницателен. Джорней верит ему. Враг будет рассчитывать не на силу, а на свои хитрые речи и уловки. И просчитается, потому что теперь Исмаил очень силен. Джорней передал ему кольцо с остатками своей мощи. Ногайлары все сделают верно, и вот тогда уже нам с вами придется внести свою лепту в историю.

Я поднялся с места. Узкая ладошка Аделины скользнула в мою ладонь.

– Ночь коротка. Увидимся завтра.

– Баронесса, смотрите, чтобы он поутру смог сесть на своего жеребца. Пожалейте воина, – хохотнул Браги.

Аля повернулась и сердито показала ярлу свой маленький, но сильный кулачок. Я шел за ней по коридору в темную прохладу верхнего этажа, и в ушах у меня молоточками стучали последние слова Джорнея: «Или артефакт. Или артефакт».

Моя ладонь в стальной перчатке взметнулась вверх, и ответом ей был общий салют от моих друзей. Аделина стояла сбоку, прижимая руку к груди, и от взгляда на нее что – то защемило у меня внутри. Мы постоянно носим маски и любим смотреть на себя со стороны. Как мы в них выглядим? Все ли сидит хорошо? И только когда нас охватывают по – настоящему сильные чувства, эти маски сползают с лиц, словно искусственный загар. Вот и сейчас, ее поза: безотчетно сжатый кулачок, тискающий дешевую материю платья, и устремление туда, ко мне, желание и готовность сорваться с места и лететь навстречу неизвестной судьбе, тронули меня до самой сокровенной глубины моей прохладной души. Быстро, чтобы этот удивительный кадр не заслонил случайно в моей памяти какой – то другой, не такой важный, я резко повернул Лагата мордой на юг и дал шенкеля. Мой боевой конь тихонько заржал. Не в полную силу, не до того, чтобы пролетающие вокруг галки попадали оземь мертвыми и черви в почве скукожились от страха, а так, слегка, давая отсечку новому славному походу, который лежал перед нами.