Загадки истории. Крымское ханство - Андрей Домановский

Предупрежден – значит вооружен, и Москва немедля приступила к подготовке отражения вторжения. Особое внимание было уделено укреплению берега пограничной реки Оки и разведке с целью точно проследить, где именно Сахиб Герай попытается организовать переправу, чтобы быстро выдвинуть к этому месту достаточное количество вооруженных полевой артиллерией войск и воспрепятствовать переправе. К примеру, «князь великий по тем вестям послал в Путивль к наместнику своему Федору Плещееву-Кочину, а велел ему послать станицу на поле, поперек дорог. И Федор послал Гаврилу толмача, и Гаврила, приехав с поля, сказал великому князю, что наехал в поле на сокмы великие, шли многие люди к Руси, тысяч со сто и более».

Вскоре пришли соответствующие известия и от других порубежных воевод. Так, 21 июля «прислал к великому князю на Москву воевода князь Семен Иванович Микулинский грамоту, а писал в грамоте, что идет царь Крымский и его сын Имин-Гирей-салтан и многие люди крымские с ними, и турецкие, и ногайские, и Бакий-мурза ногайский. А идет царь со своим нарядом, с пушками и с пищалями, к берегу Оки-реки». Четыре дня спустя, 25 июля, «приехал к великому князю из Рыльска станичник толмач Гаврила, что посылал его князь Петр Иванович Кашин к Святым горам, и они до тех урочищ еще не дошли, а наехали верх Донца Северского на многих людей крымских, и гоняли за ними целый день. А идут тихо, и того приметою чаяли, что царь идет». Наконец, «приехал к великому князю с поля станичник Алексей Кутузов, сказал великому князю, что видел на сей стороне Дона на Сновах многих людей, шли весь день полки, а конца им не дождался. И с тою вестью послал князь великий на берег к князю Дмитрию Федоровичу Бельскому с товарищами, а велел разослать воеводам на Рязань и на Угру, и в Серпухов, и по всей украине, чтобы тотчас к нему собирались».

Как для русских войск важной задачей было точно узнать место готовившейся переправы татар, так и для крымцев важно было найти скрытное, тайное место для того, чтобы пересечь реку, не подвергаясь обстрелу с противоположного берега. Тайным преимуществом Сахиба Герая в этом плане был беглый князь-предатель Семен Бельский, который провел татарское войско к малоизвестной и потому крайне слабо охранявшейся переправе через Оку. Ее сторожили лишь около двухсот стрельцов, которых не составило труда разогнать несколькими залпами янычарских пушек. Сахибу Гераю оставалось лишь быстро переправиться и двинуться прямо на Москву, однако тут его козырная карта оказалась бита из-за внутреннего заговора.

Крымскому правителю сообщили, что ногайский Бакы-бей задумал убить хана во время переправы через Оку, приказав расстрелять ханский плот с берега. Поскольку явных доказательств против бея не было, Сахиб Герай решил перехитрить его, предложив переправляться первым. Когда же Бакы стал настойчиво отказываться от предложения, хан уверился в своих подозрениях окончательно. В долгих переговорах и препирательствах был упущен целый день и переправу отложили до следующего утра, однако наутро противоположный берег Оки уже ощетинился жерлами русских пушек.

Так московский предатель князь Бельский помог крымцам найти выгодную переправу через Оку, а татарский предатель бей Бакы помешал Сахибу Гераю быстро «перелезть» и помог московитам собрать на противоположном берегу реки войско, сделавшее переправу невозможной. «На утро увидели, – писал Реммаль-ходжи, – что берег чернел русскими войсками, кишащими, как муравьи». Русские, «трубя в трубы, точно войско Антихриста, поставили против брода орудия и фальконеты и лезут как собаки».

Между двумя враждебными войсками началась орудийная дуэль через реку. Летописец так описывал начало сражения через Оку: «Наперед пришли на берег передовым полком князь Иван Иванович Туронтай-Пронский да князь Василий Охлябинин и начали с татарами стреляться. Татары же, увидев передовой полк, решили, что все люди пришли, многими людьми в реку побрели, а на тары начали садиться, а передовой полк начали стрелять многими стрелами, и полетели стрелы, как дождь. Царь же повелел из пушек бить и из пищалей стрелять, а велел отбивать людей от берега».

Нужно сказать, что, по свидетельству летописца, русские пушкари оказались опытнее турецких артиллеристов, когда «татары многие в реку влезли и хотели лезть за реку, турки из многих пушек и пищалей начали стрелять в людей великого князя. И воеводы великого князя повелели из многих пушек и из пищалей стрелять, и многих татар побили царевых добрых, и у турок многие пушки разбили». Даже если учесть понятную предвзятость источника, следует учитывать, что целью татар была контрбатарейная борьба и подавление огня противника для осуществления переправы, задача же русских войск была проще – сделать переправу невозможной. При этом ни одна из сторон, скорее всего, не обладала средствами и навыками, достаточными для того, чтобы уничтожить пушечные батареи противника, а значит, в стратегически выгодном положении оказались русские войска, которым не нужно было думать об организации переправы – достаточно было помешать переправиться татарам.

Как бы там ни было, сражение для татар было проиграно, переправа через реку невозможна и отступление от Оки неизбежно. Когда «ночью той пришел великого князя большой наряд, и повелели воеводы пушки большие и пищали к утру готовить», об этом узнал Сахиб Герай и приказал отступить. «Прослышал царь, что пропускают пушки большие, а того дня их не было, и от берега побежал. Пришел на берег в субботу на третьем часу дня, а побежал в неделю рано». «Крымские люди побежали от берега с великим срамом, – писал летописец, – и телеги и всякие рухляди побросали». Однако сколь бы предвзятым не был источник, факт отступления от переправы был налицо – стратегически кампания уже была практически проиграна.

Пытаясь спасти лицо и не вернуться в Крым без добычи и хотя бы утешительной, но победы, Сахиб Герай принялся опустошать украины за Окой и 3 августа подступил к Пронску, «сам стал за рекой за Проней близко города, а войску велел приступать к городу с пушками и с пищалями и градобитным нарядом. А в городе в те поры были великого князя воеводы не с многими людьми, Василий Жулебин, а другой Александр Кобяков, из рязанских бояр. Татары же приступили всеми полками к городу, из пушек и из пищалей начали по городу бить, а стрелы их, как дождь, полетели, и к стенам города приблизились. С города же против татар начали пушки и пищали пускать, а которые татары приступили, тех с города кольями и камнями отбили. Татары же весь день к городу приступали, с горожанами бились, и многих татар из пушек и из пищалей с города побили. Князья же и мурзы, подъезжая к городу, воеводе Василию говорили, чтобы город сдал, а царь им милость окажет, а не взявши города, царь прочь не пойдет». Защитники осажденного Пронска были непреклонны и дождались подхода подкреплений, заставивших Сахиба Герая снять осаду и отступить.

Таким образом, крымский хан был вынужден отказаться от похода и повернуть назад в Крым, написав впоследствии князю Ивану IV Васильевичу Грозному гневное послание, начинавшееся в таких выражениях: «Проклятый и отверженный беззаконник, московский пахарь, раб мой! Да будет тебе ведомо, что мы намерены были, разграбив твои земли, схватить тебя самого, запречь в соху и заставить тебя сеять золу. Как мои предки поступали с твоими прадедами, так и я хотел поступить с тобою, даже еще более оказать тебе внимания: я, заковав тебе ноги в колодки, велел бы тебе копать отхожие места. Я бы показал твое значение и сделал бы тебя посмешищем целому миру. Благодари же Всевышнего Бога, что у тебя еще остался в этом мире кусок хлеба: этому причиною Бакы-бек, по вине которого не состоялась переправа через Оку; возсылай на него молитвы! Теперь я сначала убью этого волка, замешавшегося среди моих овец, зарою его в навоз на задворках моего сада, а потом расправлюсь и с тобой». Хан сдержал свое слово и в итоге жестоко казнил Бакы-бея, приказав посадить его на ночь в ледяную воду, пока он замерзнет насмерть.