Горячая "холодная война". Юг Африки (1960-1990 гг.) - Владимир Шубин

Почему же Москва столь длительное время сдержанно относилась к руководству ФРЕЛИМО? Было ли это вызвано тем, что Машел считался слишком близким к Пекину? Или критическим отношением его самого к Москве, по крайней мере, в тот период?

Такое отношение совершенно очевидно из его беседы с делегацией А НК, возглавляемой Оливером Тамбо в 1974 г. Он предупредил южноафриканцев о необходимости проявлять бдительность по отношению к компартии в своей стране из-за ее связей с Москвой. Признавая «решающее значение советской помощи Мозамбику», лидер ФРЕЛИМО, тем не менее, «заявил, что СССР и КПСС не являются подлинными друзьями африканского народа, они расисты и заинтересованы в господстве над Африкой»[634].

Такое высказывание никак нельзя назвать справедливым, и возможно, оно сделано было под влиянием антисоветской пропаганды тогдашнего Пекина. Отношения Машела с КНР еще более сблизились, когда он посетил эту страну в феврале 1975 г. и был принят там по существу как глава государства[635]. Рассказывали, что китайское руководство даже направило за ним в Дар-эс-Салам специальный самолет. Однако, кроме повышенного к нему внимания, Машела, вероятно, привлекал и «радикализм» тогдашней КНР. По мнению Евсюкова, для Машела был характерен «экстремизм левого толка», он неоднократно говорил «о своей приверженности и уважении к И. Сталину». Позднее, во время его поездки в Грузию во главе официальной делегации по его просьбе хозяева «с удовольствием» передали ему сталинский портрет[636].

Близкие отношения Танзании с Китаем, несомненно, также играли роль. Индийский исследователь писал: «…если ФРЕЛИМО был в лучшем положении относительно китайской помощи, то благодаря влиянию танзанийского правительства в Пекине»[637].

В отличие от Анголы, ко времени революции в Португалии ведущая роль ФРЕЛИМО в борьбе за независимость Мозамбика была общепризнанной. Попытки «возродить» УДЕНАМО провалились намного раньше, так же, как и попытка создать альтернативное Фронту движение, так называемый Революционный комитет Мозамбика – КОРЕМО, базовой страной которого была Замбия и который первоначально пользовался поддержкой Пекина.

Поставки современного вооружения из СССР сыграли немаловажную роль в том, что португальские войска в Мозамбике оказались на грани краха. В частности «Стрелы», которые еще с начала 1973 г. эффективно использовались в Гвинее-Бисау, во многом позволили снять угрозу вражеских бомбардировок. «Родезия перестала проводить свои воздушные налеты, и португальцы были более или менее прикованы к земле. Важными были и ГРАД-П»[638].

Однако контакты Машела с советскими представителями в период после апреля 1974 г. вряд ли удовлетворяли его. Сержио Виейра вспоминает сложности, связанные со встречей Машела в Дар-эс-Саламе с советской делегацией а августе того года.

В это время Москва и руководство ФРЕЛИМО по-разному оценивали сложившуюся ситуацию. Советское руководство призывало к достижению перемирия с новым правительством Португалии, но мозамбикцы, несмотря на то, что после революции в него входили прогрессивно настроенные офицеры, социалисты и коммунисты, продолжали вести боевые действия. Но дело было не только в разногласиях по существу. По словам Виейры, глава советской делегации, прибывшей в Дар-эс-Салам в августе 1975 г., «член ЦК», на встрече с Машелом сразу же начал зачитывать послание из Москвы, хотя и отказался передать его письменный текст[639], вместо того, чтобы узнать мнение руководителей ФРЕЛИМО о сложившейся ситуации, в то время как те собирались информировать советских представителей о ходе их переговоров с Лиссабоном.

На встрече с руководством ФРЕЛИМО в Лусаке в июне 1974 г. лидер социалистов Марио Соареш, занимавший пост министра иностранных дел, изложил позицию португальского правительства (по словам Виейры, она на 100 % совпала с позицией Спинолы), которое настаивало на прекращении огня, в то время как вопрос о деколонизации предлагалось обсудить в последнюю очередь.

Мозамбикцы, напротив, настаивали на том, что прекращение огня может быть легко осуществлено, если будут достигнуты цели освободительной борьбы. Поэтому они призывали к признанию права на полную независимость, передаче власти ФРЕЛИМО как единственному законному представителю народа Мозамбика и установлению даты достижения независимости. Они согласились на продолжение переговоров только после завершения переговоров о независимости Гвинеи-Бисау[640]. Было уже ясно, что в этой стране Лиссабон был вынужден передать власть ПАИГК, и руководство ФРЕЛИМО явно хотело использовать это как прецедент.

Позиция ФРЕЛИМО на переговорах с Соарешем была поддержано Отелу де Карвалью, который представлял на них португальское Движение вооруженных сил (МФА). Вскоре новое правительство во главе с Вашку Гонсалвешем признало право на самоопределение португальских колоний, и на конфиденциальных переговорах с МФА ФРЕЛИМО достиг договоренностей, которые были подтверждены на встрече в Дар-эс-Саламе уже с участием Соареша и другого гражданского министра Алмейды Сантуша. Было решено, что официально соглашение будет подписано на встрече в Лусаке.

По словам Виейры, Машел как раз и собирался информировать советских представителей о прогрессе на переговорах, но ему пришлось прослушать «лекцию о необходимости мира и о том, что ФРЕЛИМО мешает демократическому процессу в Португалии». Лидер ФРЕЛИМО был явно разочарован и вместо рассказа о ситуации лишь сказал, что ожидал от делегации поздравления ФРЕЛИМО с успехами в борьбе, которые внесли вклад и в падения фашизма в Португалии.

Он надеялся услышать, что «продолжение вооруженной борьбы необходимо для того, чтобы заставить португальских правых принять мир и независимость колоний» и что «жертвы советского народа» в поддержку борьбы ФРЕЛИМО принесли результаты[641].