Горячая "холодная война". Юг Африки (1960-1990 гг.) - Владимир Шубин

Наряду с договором были подписаны и другие соглашения, однако, по словам Евсюкова, «…мозамбикская сторона не оказалась готовой подписать документ о сотрудничестве в военной области»[671], хотя советская делегация включала первого заместителя министра (позднее – министра и маршала) C. Л. Соколова. Причиной было то, что проект соглашения включал пункт в возможности захода в порты Мозамбика кораблей советского ВМФ. Однако мозамбикцы настаивали на гарантиях от возможных ответных действий Претории, а поскольку не получили их, то и воздержались от подписания[672].

Но положительный эффект от визита Подгорного был во многом утрачен после того, как менее чем два месяца спустя он был довольно бесцеремонно заменен на посту Председателя Президиума Верховного Совета Брежневым.

Неподписание соглашения по военным вопросам отнюдь не означало, что сотрудничество в этой области не о существлялось. Еще ранее, в апреле 1976 г., делегация во главе с А. Чипанде вела переговоры с маршалом А. А. Гречко. Как уже упоминалось, он умер через несколько часов после их первой встречи, но переговоры были успешно завершены[673]. Мозамбику был предоставлен кредит для приобретения советских вооружений, в том числе самолетов и средств ПВО[674].

Более того, советские военные корабли все же стали заходить в порты Мозамбика, в частности, вскоре после нападения южноафриканских коммандос в январе 1981 г. на Матолу, пригород Мапуту, где от их рук погибло 15 членов АНК. Выступая месяц спустя, на очередном съезде КПСС, Марселино душ Сантуш не только удивил многих присутствовавших, передав им «пролетарский привет от коммунистов и трудового народа Мозамбика», но и приветствовал начавшийся «официальный визит в порты нашей страны советских военных кораблей» как «выражение подлинной солидарности. Социалистический Мозамбик не одинок. Пусть империализм знает это»[675].

В мемуарах Евсюкова содержатся некоторые заслуживающие внимания наблюдения о работе советских представителей в Мозамбике: «Некоторые из них, к примеру, сотрудники КГБ, часто пытались продемонстрировать свое особое положение и даже независимость. Как правило, все простые работники посольства и ведомств догадывались, кто эти люди, а следовательно, иностранной разведке было нетрудно вычислить наших сотрудников КГБ. Чувство безнаказанности и принадлежности к высокому властному органу портило людей и мешало делу, которому они служили.

В лучшую сторону в этом отношении отличались представители ГРУ Генштаба Вооруженных Сил. Их отличала скромность и дисциплинированность. Мягко говоря, представители КГБ и ГРУ в какой-то мере странно конкурировали и, по-видимому, на этой почве недолюбливали друг друга. Большого вреда это не приносило, но иногда их информация здорово расходилась, особенно в оценках, выводах и рекомендациях»[676].

Появилась в Мозамбике и группа советских военных советников и специалистов во главе с генералом А. К. Черевко[677]. Однако, как и в ряде других стран, их работа не всегда была эффективной. Одной из проблем была нехватка образованного личного состава в мозамбикской армии. Когда наши специалисты рисовали «квадратики» с должностями, необходимыми, по их мнению, в создаваемых или реорганизуемых структурах – в Геншабе, соединениях, частях – мозамбикцы, как правило, соглашались создать их и принять наших советников, но по прибытии в страну советники далеко не всегда находили «подсоветных», и «квадратики» оставались лишь на бумаге.

Вспоминается, как в июле 1984 г. в неформальной беседе в Мапуту с советским полковником я заметил ему, что число наших военных советников и специалистов (около 500 человек) было завышенным, но в ответ услышал: «Министр [обороны] сказал нам, что если его снизить, то подумают, что мы уходим из Мозамбика».

Еще одной проблемой, и не только в военной области, была большая разница в размере двух стран. В этой связи Виейра отмечает: «ГДР, Болгария, как небольшие по сравнению с СССР страны, зачастую имели видение и практику, которые казались нам более полезными»[678].

Критики советских действий в Мозамбике нередко утверждают, что тяжелое вооружение, поставленное из СССР, не могло эффективно использоваться в борьбе с РЕНАМО. Это, может быть, и верно, но не следует забывать, что не это было главной целью при поставках такой техники. И Москва, и Мапуту, по крайней мере первоначально, считали, что главная угроза для безопасности Мозамбика исходит от расистской ЮАР, и наличие такого оружия служило сдерживающим фактором.

Армия ЮАР уже вовлечена была в войну в Анголе и Намибии, и не была заинтересована в открытии «второго фронта» в Мозамбике. Действительно, она превосходила армию этой страны в численности личного состава и количестве оружия, но, тем не менее, Народные силы освобождения Мозамбика (ФПЛМ) могли нанести ей существенные потери, а в случае оккупации части территории, мозамбикцы прибегли бы к хорошо знакомой им партизанской тактике.

Более того, в Москве осознали, хотя и не сразу, необходимость для Мозамбика иметь особые подразделения, предназначенные для борьбы с РЕНАМО – вооруженным политическим бандитизмом, – и соответствующие специалисты были направлены туда.

В первые годы независимости Мозамбик рассчитывал на расширение экономических связей с социалистическими странами. В частности, в планы его руководства входило вступление в Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), первоначально со статусом наблюдателя, а затем в качестве полноправного члена. Виейра так объясняет это намерение: «Мы были достаточно реалистичны и понимали, что для интеграции в качестве полноправных членов необходимо было создать условия для сокращения разрыва между развитыми экономиками большинства европейских членов СЭВ и нашей. Но мы также думали, что мы ненамного ниже Монголии или Лаоса. Мы ожидали, что усилия, похожие на те, которая предприняла Куба, могут помочь нам начать вносить вклад в общих рамках». При этом он справедливо отмечает, что оппозиция таким намерениям «исходила от Венгрии, Польши и Чехословакии»[679]. Во всяком случае, если мы взглянем на нынешний Европейский Союз, то увидим, что кандидаты в его члены должны выполнить множество условий, и процесс приема там затягивается на годы, а то и на десятилетия.