Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн

- Ой, а это у тебя что за рисунок на боку такой? Ой, какой страшный, Господи, прости! Это зачем так, сынок? – указала бабуля на татуировку, и я с отчаянием вздохнула.

Да, кто этого Соболевского знает вообще, что все значит! Сам дурной и рисунки на себе такие же идиотские бьет, черт их разбери. Красиво, но…жуть какая-то, честное слово.

- Да просто так, бабуль. Делать было нечего, вот и набил, – разродилась я с объяснениями, но и того было достаточно.

- Эх, молодежь…

И ушла, а я отправилась прямиком в парилку, где впервые кончиками пальцев прикоснулась к странному рисунку. Интересно, что он значит? Хотя, нет, неинтересно. Совершенно!

После моего пара бабуля и Ник, конечно же, парились отдельно. Уж не знаю, что парень ей напел, но старая женщина даже не обиделась, а после напоила нас молоком и уложила по разным комнаткам своего маленького, ветхого, но чистого домишки.

Всего спустя пять минут на телефон пришло сообщение от Соболевского:

«Она у тебя крутая!»

Но я только улыбнулась и ответила:

«Я знаю».

На следующий день, почти перед самым нашим отъездом, нарисовалась моя мать, которую на проржавевшем драндулете привез ее новый кавалер. К слову, кавалер этот был с подбитым глазом, а еще с отчетливым запахом несвежего перегара. Герой-любовник восьмидесятого уровня, ни дать ни взять. Выкинул мать у ворот, кивнул всем сухо и умчался восвояси.

- Ой, дочка, приехала и не одна! Все-таки спуталась с этим бандюганом проклятым да? Эх, срамота! Позор для нашей семьи! – заголосила мать, поглядывая в мою сторону с реально кровожадным взглядом.

- Наташка, ты чего мелешь? – схватилась за сердце бабуля.

- А ты тут молчи, старая. Живешь в своем колхозе словно блаженная. А я мир повидала и вот таких женихов как облупленных знаю, под юбку, а потом в кусты! – не затыкалась моя родительница.

- А ну-ка, мать моя, пошли поговорим, – схватил Соболевский за локоть расходившуюся женщину и потащил в дом, пока мы с бабулей стояли и переваривали случившееся.

- Это она не со зла, Никитушка, – потянула старушка.

- Угу, – кивнула я, слыша, как в сенях ругается родительница.

И кем мы там только не были. Продажная шаболда и выродок бандитский – это самое мягкое, что вырывалось из ее рта в нашу честь. Потом и за квартиру понесла, мол продать надо. Выгодно! Вот у нее уже и документы все готовы, осталось только согласие на продажу подписать. А дальше мать моя вдруг неожиданно притихла, а Никита что-то быстро и сердито утрамбовывал в ее мозги. И, видимо, преуспел.

- Да как ты смеешь? – заорала она.

- Смею, мама, очень даже смею, а твой этот Петя пусть ищет другую лохушку для развода. И не зли меня, а то я возьму и все-таки нажалуюсь на тебя своему бандитскому выродку. Я как, доходчиво изъясняюсь? – но спустя небольшую паузу добавил, – И бабулю мне тут тоже не обижай, буду бдеть.

А потом мы уехали, молча проглатывая километр за километром. И черт, как бы плохо я не относилась к Соболевскому, какие бы дурные вещи о нем не думала, но сегодня мне было стыдно, что моя мать позволила себе столь нелицеприятные эпитеты в его честь.

Стыдно!!! Да!

- Никит, прости, – все-таки выпалила я, спустя примерно час езды.

- Все нормально, Алёнка. Да и не так уж твоя мать была далека от истины, – грустно усмехнулся парень, а я удивленно подняла на него глаза.

- Что?

Но Соболевский ничего не ответил, только привычно прибавил громкости в динамиках, пресекая дальнейшие расспросы. Вот так всегда.

Как заинтересовать идиота? Завтра расскажу.

А не все ли мне равно? Ну…так-то да.

Или нет?

POV Алёна

- Ладно, сдаюсь, Никита. Зачем мы здесь? – недоуменно посмотрела я на Соболевского, который зачем-то, вместо дома, приехал на какую-то пустующую парковку на окраине Москвы.

- А сама как думаешь? – повернулся он ко мне и как-то странно посмотрел, а потом и улыбнулся.

- Ну, может ты все-таки решил меня прикопать в ближайших кустах? Нет?

- Нет, не прикопать, – покачал головой парень.

- Не прикопать, – постучала я указательным пальцем по подбородку, – значит будешь опять склонять меня…

- О, да, Княжина! Я буду тебя склонять, – заржал Соболевский и вышел из автомобиля, а потом обошел его и открыл мою дверь, – давай, подруга, резче делай вещи.

- Не буду! Я боюсь! – буркнула я, отвернулась и сложила руки на груди.

- Ничего не знаю! Эта тачка не такая шустрая, как Porsche. Будет проще, обещаю.

- Ну, Ник, – посмотрела я на него жалобно исподлобья.

- Не-а, – покачал он отрицательно головой, – не прокатит. Давай, дуй за руль.

- Ненавижу…

- Чё?

- Когда ты командуешь, – не моргнув и глазом, закончила я свою мысль несколько иначе, чем хотела изначально.

- Ай, молодца. А теперь, давай, Алёнка, топ-топ-топ.

Зарычала, потрясла руками, но все же сделала так, как он велел мне, а потом и несмело уселась за баранку черного внедорожного чудовища. Дальше настроила сидение и зеркала так, как мне спокойно и без поучительного тона сказал Соболевский и пристегнулась.

- Все, готова?

- Нет, – честно выдала я и тут же вздохнула обреченно.

- Смотри, Алёнка, здесь, как и в той машине стоит автоматическая коробка передач, так что тебе, считай, повезло…

- П-ф-ф, повезло! – фыркнула я.

- Повезло, – поднял Никита указательный палец к верху, – ибо, помимо волшебной коробульки, у тебя еще и педальки внизу, не три, а всего две.

- Счастье-то какое! – прижала я театрально руки к груди.

- Итак, подруга, теперь полностью отжимай ногой левую педальку – это тормоз – и нажимай вот на эту большую кнопку.

- Так? – вздрогнула я, когда машина завелась.

- Умничка, моя. Теперь переключай коробку передач на положение «D» – это движение вперед и…медленно убирай ногу с левой педальки.

И тут же произошло чудо, не иначе!

- Ай! Ники-и-ита!!! Она едет!!! Едет!!!

- Едет, Алёнка, – улыбнулся мне Соболевский, а потом и вовсе захохотал, когда я довольно взвизгнула, – теперь чуток нажимай на правую педальку – это газ.

- Капец, Ник, у меня едет машина! – чуть ли не давилась я от восторга.

- Главное, чтобы не крыша, с остальным разберемся, – и мы оба рассмеялись этой глупой шутке.

- Теперь руль крутить, да? – обалдело лепетала я.