Макс Сагал. Контакт - Ник Никсон

С Костей Квартовичем Макс впервые познакомился в институте, приехав на очередное занятие к профессору Смирному.

День клонился к концу. В коридорах сгустились сумерки, в кабинетах шуршали бумагами последние преподаватели. Профессор задерживался, и Макс решил еще раз попытаться справиться с домашним заданием. Десятки страниц формул и графиков, бесчисленное количество переписываний, поиск иных подходов, отчаяние, снова поиск. Приближаясь к решению вплотную, Макс вдруг осознавал, что чего-то не хватает. Последнего штриха, превращающего скупой набор формул в элегантное математическое панно.

Вне нобель-комнаты наваждение не покидало Макса, но при этом он чувствовал себя ослабленным, словно рыцарь, лишившийся доспехов перед поединком.

Задача вымотала его физически и морально. За сутки он дремал всего пару часов, ничего не ел и не мог думать ни о чем более. А ему еще столько предстоит… Если застрял на университетской задачке, о каком будущем великого ученого может идти речь? Как смотреть в глаза отцу? Или миру, ожидающему от него новых открытий? Как признаться себе, что не смог?

Нужно начать сначала. Выбросить из головы формулы и правила, мыслить нестандартно. Как Кеплер, как Эйнштейн…

Как отец.

Несколько минут Макс пристально смотрел в чистый лист. Вокруг него исчезали звуки, выстраивались стены и смыкались в тесную коробку.

В пустом коридоре появился мальчик лет десяти. Низкого роста, пухлощекий, кепка козырьком назад и скейтборд подмышкой. Мальчик зашел в приемную профессора Смирнова и через мгновение вышел.

— Не убегай никуда! — крикнула ему вслед секретарша.

Мальчик прошел мимо Макса, нагло заглядывая в его тетрадь.

— Чего делаешь?

Макс дал понять взглядом — не мешай. Уравнения полились на бумагу.

В этот раз у него получится.

Мальчик поставил скейт на бетонный пол и проехался по коридору. Звук, многократно отражаясь от стен, достиг ушей Макса с мощностью товарного поезда.

— Эй! — крикнул он. — Ты мешаешь!

— Что?

— Иди катайся в другое место.

— Не слышу.

— Я сказал…

Мальчик развернул скейтборд в обратную сторону и, ловко отталкиваясь от пола ногой, стал разгоняться. Пластиковые колеса и полувековой бетонный пол слились в адскую мелодию. Скорость доски возросла до опасного предела, но мальчика это совсем не волновало. Одно неверное движение, и он полетит кубарем. Череп его расколется об пол как грецкий орех.

— Тормози!

Мальчик эффектно надавил задним концом доски на гладкий пол, но это не произвело должного эффекта. Скейтборд не затормозил, а вместо этого зашатался из стороны в сторону. Колебания возросли до критических.

Макс выскочил наперерез, выставив руки в стороны, словно раскрыв объятия.

Столкновение. Листы с формулами разлетелись словно шляпы выпускников Гарварда.

Макс упал, мальчик перемахнул через него и по счастливой случайности врезался головой в его кожаный портфель.

— Боже ж мой, — Лидия Петровна, выскочив в коридор, тут же постарела лет на двадцать.

Мальчик засмеялся, да так противно, что Максу захотелось его добить.

— Прям как Марти. Как Марти летел!

— Костя, ты цел? Как твоя голова? Я же говорила, будь аккуратней. Ты же знаешь, дедушка говорил тебе не ездить по институту.

— Со мной все нормально, — Костя вскочил и побежал искать укатившуюся доску.

— Ой, слава богу, вы целы, ребята. А бывает вот так — головой об бордюр, и все. Ужас просто.

Макс собрал листы с пола и в этот момент его озарило. Не слушая причитаний секретарши, он уселся на лавку и начал писать.

Через минуту-другую подошел Костя. На этот раз мальчик выглядел спокойней, сквозь взгляд даже проступало чувство вины.

— Скейт сломался, — он продемонстрировал треснувшую по центру доску.

— Угу.

Костя уселся рядом. Заглянул в записи.

— Пришел зачет пересдавать?

— Я не студент.

— А кто?

— Ученый.

— Ученые старые. А ты молодой. Сколько тебе? Двадцать?

— Восемнадцать. Я самый молодой ученый.

— И что ты открыл?

— В смысле?

— Ну, открытие какое сделал?

— Никакого пока. Но сделаю.

— А-а.

Они помолчали.

— Упали мы лихо, да? Только у Марти доска не сломалась, как у меня.

В решении обрисовалось новое препятствие. Макс решил отвлечься, чтобы перезагрузить мозг.

— Кто такой Марти?

Костя сделал большие глаза.

— Марти Маквай, ты чего, не знаешь?

Макс повертел головой.

— «Назад в будущее». Ну, кино такое. Не смотрел, что ли?

— Не смотрю фильмы.

— Ну ты чего. Марти там на скейте ездит. Во второй части еще и летает на нем. Еще Док там, старик такой, построил машину времени. И Марти на ней улетел в прошлое. А там родители его молодые, ну, такого возраста, как он. Он с отцом подружился. А потом Биф за ним на тачке своей гнался. И Марти на скейте удирал… А Дока этого застрелили, но там был другой Док, молодой… Ну ты правда не смотрел?

— У меня нет времени на это, я ученый.

— Так и я буду ученым!

— Ты? — Макс скептически покосился на глуповатое лицо паренька.

— Я буду инопланетян изучать.

Макс хихикнул. Затем кивнул на свои записи.

— Ты хоть тут чего-нибудь понимаешь?

Костя сложил пухлые губы дудкой.

— Не-а.

— То-то. Если хочешь стать ученым, надо учиться с детства. И не тратить время на всякую дурь про путешествия во времени. Это же нереально.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я ученый.

— А как тогда Марти полетел?

— Никак. Сказка все это. Дурь. Мозги только забивает глупым детям.

— А мой дедушка говорит, что фантастика дает еду для головы. Ну, мечтать помогает.

— Мечты на то и… дурь, понимаешь? Голова светлая должна быть. В нее надо складывать знания, по кирпичику, один на другой. И вот построится высокий дом, небоскреб. И тогда с него все увидишь. Понимаешь?

— Дом построится в голове. Это как?

— Это образно. Это из речи моего отца на вручении Нобелевской премии. Сегалетов, знаешь же такого?

— Нет.

— Не знаешь Михаила Сегалетова? Самый известный ученый России. А может, и мира.