Криминальная история России. 1995-2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль - Валерий Карышев

Я верил, что она вернется, что она любит меня.

Минут через десять хлопнула входная дверь – Олеся ушла. Мне стало не по себе.

Что же за жизнь такая! Другая бы радовалась – живет в полном достатке, а тут…

Подошел к телефону, набрал Севкин номер.

– Алло, Севка?

– Севы нет дома, – трубку взяла Кристина.

– А где же он?

– Олег, я не знаю. Я у тебя об этом же хотела спросить! Надеюсь, он не с другой женщиной?

– Да что ты! – ответил я. – Севка на работе, я совсем забыл. Он много работает, мало отдыхает.

– А я хотела с ним в ресторанчик съездить… Может, поедете с нами в ресторан поужинать? – продолжала Кристина.

– Нет, спасибо, в следующий раз, – ответил я и положил трубку.

И подумал: вот, например, Кристина. Баба живет с Севкой конкретно за деньги, ни во что не вникает, радуется жизни, тому, что он платит ей… Но где все-таки Севка?

Я набрал номер его мобильного телефона. Услышал его голос:

– Слушаю!

– Севка, это я.

– Здорово, Олег! Что случилось?

– Ну ты даешь! Уже просто так и позвонить нельзя? Сразу – «что случилось»! Заходи ко мне!

– Я скоро буду дома, мы с Кристиной к вам зайдем…

– Нет, заходи один, прошу тебя!

– Что, поговорить надо?

– Да. Олеся ушла.

– Как ушла?! – забеспокоился Севка.

– Совсем. Говорит, жизнь ее такая не устраивает.

– А что такое?

– Видать, крыша поехала…

– А, все понял! Ты не скучай, я скоро заскочу!

– Через сколько будешь? – спросил я.

– Ну минут через тридцать-сорок… – хитро проговорил Севка. – И с сюрпризом для тебя! В одно местечко заеду, кое-что возьму, приеду и успокою тебя. Давай жди!

Минут через сорок появился Севка, но не один. Он снял двух девчонок на улице Тверской. Я стал протестовать:

– Зачем ты приехал с ними? Я хотел с тобой поговорить, а ты этих шалав привел…

– Погоди, Олежек, одно другому не мешает! Мы и поговорим, и делом займемся… Тебе надо отвлечься! – деловито проговорил Севка, проходя на кухню. – Дай-ка мне твой телефончик!

Через несколько мгновений я услышал Севкин голос:

– Алло, Кристина? Я тут у Олега… Пацана успокоить надо. Жена от него ушла… Нет, нет, тебе приходить не надо, мы с ним вдвоем по-мужски, по-братски переговорим… Все, пока! – И обратился ко мне: – Алиби мне обеспечено, теперь можно заняться девчонками!

Я был зол на Олесю, во мне пылала ненависть ко всему женскому роду, к этим трясогузкам, которые в постели, когда страсть захлестывает и ум, и разум, шепчут тебе одно, напяливая на себя дорогие шубы едва ли не от Версаче – говорят другое, соря баксами где-нибудь на Канарах, теми самыми баксами, которые я зарабатываю, буквально рискуя получить пулю в лоб, взлететь под облака от прилепленной к днищу машины пластиковой бомбы, по-собачьи влюбленно смотрят в глаза. А когда все это вдруг может исчезнуть, просто перестать поступать – они вдруг становятся праведницами, вспоминают о каких-то духовных ценностях, о собственном душевном покое. Пусть уходит, Севка прав: не стоит из-за этого расстраиваться.

Ну, кого там приволок Севка? Подавай сюда. Все равно – черную, рыжую, седую. Щас мы с ней разберемся!..

Небольшого росточка – прямо-таки школьница, с куценьким хвостиком и огромными, в пол-лица, блюдцами зеленоватых глаз – девчушка вошла в комнату, поддернула повыше и без того уж короткую юбчонку, села на тумбочку, играя кругленькими коленками.

– Ты что, из школы сбежала, что ли? – угрюмо спросил я, вовсе не пытаясь унять свое раздражение. – Что мне с тобой делать?

– Что хочешь, – ответила она, опустилась передо мной на колени и покорно опустила голову, хоть по шее ей давай. Я отступил, она вновь подвинулась ко мне на коленках и ласково погладила ладошкой по ровной полосе ширинки. Я ждал. Она погладила еще разок и приложилась к штанам губами. Что-то шевельнулось у нее под рукой, какая-то неясная истома шевельнула во мне хвостом. А она уже ловким движением расстегнула ремень и неслышно опустила «молнию». Ишь ты!

Глянула снизу вверх зелеными фонариками и облизнула свои пересохшие губы. Так же улыбаясь, нежно потерлась носом, потом волосами, мягкими горячими губами о проявивший к ней интерес и мрачно восставший из состояния покоя фаллос. Потом обхватила его вдруг ставшими требовательными и твердыми губами – и я перепутал день с ночью, себя с нею. Какое-то дикое стремление сделать ей больно, словно бы таким образом отомстить Олесе за ее предательство, толкало меня все дальше и дальше, я ощущал ее бархатные губы, ласковый огонь языка. И через мгновение, уже озверев от накатывающего желания, я стремился только к одному – чтобы ЭТО длилось как можно дольше, лучше всего – чтоб оно никогда не кончалось…

Через пару часов Севка вызвал меня на кухню.

– Ну что ты, братуха, совсем сник? Баба от тебя ушла? Ничего, плюнь, другую найди!

– Тебе легко говорить, а я к ней привык. Да и потом, сам знаешь, в нашей профессии женщин часто менять нельзя.

– Да, ты прав… Хорошо, хочешь, моя Кристина с ней потолкует? Хочешь, я, в конце концов, с ней поговорю? Куда она денется? Купи ей что-нибудь дорогое, хорошее, а еще лучше – съезди с ней отдохнуть!

– Погоди, Севка, дело не в этом. Раз трещина пошла – то ничего хорошего уже не будет.

– Да все будет нормально! – продолжал Севка. – Куда она денется! Она уже привыкла к такой жизни! В свою старую возвращаться, медсестрой? Подавать больным горшки? Думаю, она этим заниматься уже не станет. Она вернется, вот увидишь!

Мы с ним еще долго разговаривали на кухне, и каждый остался при своем мнении.

Под утро мы разошлись. Я проспал до обеда. Меня разбудил звонок Севки.

– Ну что, как ты? Надо работать.

Через несколько минут мы встретились с ним у подъезда.

– Куда поедем? – спросил я.

– На стрелку.

– На какую еще стрелку? – удивился я.

– Да не волнуйся ты, к друзьям едем. Сотрудничество предлагают, причем вышли на нас сами.

– Что за стрелка?

– Есть такая структура – войковская. У метро «Войковская» тусуются, – пояснил Севка.

– И что за группировка?

– Одна из старейших в Москве. Еще знаменитый Гриша Север, вор в законе, ее создавал, из карманников, мошенников и наперсточников. Гремела она по Москве будь здоров!

– А потом что?

– Потом Гриша как-то отошел от дел. Он, между прочим, до сих пор жив.

– Да ты что? – удивился я.