Ступень третья. Часть вторая - Инди Видум

Глазьев смотрел на Елисеева в окно одного из своих многоэтажных складов, находящихся рядом с участком, который он удачно обменял на исчезновение из своей жизни Ермолиной. Кочергин как раз по телефону вешал этому молокососу лапшу на уши. По внешнему виду парня нельзя было сказать, что он что-то подозревает, слишком уж отстраненно он выглядел. А еще устало. Глазьев голову сломал, что он там делал на участке, который нагло закрыли куполом сразу после подписания документов, а сегодня Елисеев и его финансовым директором приехали и добрый час торчали внутри. Причем было совершенно непонятно, чем занимаются под прикрытием магической стены. А значит, непонятно, и к чему готовиться. Отдать участок между своих теперь не казалось Глазьеву хорошей идеей. С одной стороны, присмотр и право первого выкупа, но с другой — присмотр получается обоюдный, а с выкупом еще бабка надвое сказала, что выйдет.

Тем временем Елисеев отключил телефон и откинулся головой на подголовник сиденья. Кочергин разразился длинной проникновенной тирадой, настолько экспрессивной, что Глазьеву даже слово вставить не удавалось. Пока шурин ругался, мелкий поганец очнулся, достал телефон, что-то с ним сделал и опять откинулся с видом великомученика. Сволочь!

— Харе истерить! — рявкнул раздраженный Глазьев. — Говори, на чем остановились.

— Предоплату хочет. За пять журналов.

— Целых пять? — удивился Глазьев. — Нехило Вишневские там развлекались. А они точно все посвящены химерам?

— Я их в руках не держал, — буркнул Кочергин. — И не подержу, пока мы не переведем деньги. Елисеев сказал, что больше разговаривать не будет без предоплаты.

— Надо было предложить ему половину как предоплату, половину — после того, как убедишься, что это именно то.

— То есть ты предлагаешь заплатить? — удивился Кочергин.

— За пять журналов цена нормальная. Мы же скопируем, прежде чем нести Ефремову. Даже если деньги не вернутся, останемся в плюсе.

— Что значит не вернутся? — оскорбился Кочергин. — Все продумано. Мальчик уже зашел в ловушку, ему осталось только потянуть за приманку и крышка захлопнется.

— А за приманку он не потянет, пока мы ее не подвесим. Только знаешь что, Олег. Мне чем дальше, тем меньше хочется с ним связываться. Словно интуиция вопит: «Держись от него подальше если не хочешь проблем!»

— Интуиция? — хмыкнул Кочергин. — Я бы поверил, если бы она сработала, когда ты кабальный договор с Елисеевыми подписывал или когда Роман чудить начал. Но тогда она у тебя глухо молчала, а сейчас, когда мы можем вернуть свое, она внезапно заистерила. Она у тебя работает на нас или на Елисеевых?

Глазьев поморщился и посмотрел в окно на Елисеева, который, если судить по внешнему виду, бессовестно дрых и не собирался никому звонить и предупреждать, чего они с Кочергиным несколько опасались, почему и решили созваниваться в таком месте, чтобы была возможность наблюдать за реакцией. Реакция была в норме: Елисеев ничего не опасался, ни с кем не советовался и никому не говорил о подозрительном разговоре.

— Мы затратили время, связи и деньги на подготовку, — продолжал Кочергин. — Ты же помнишь, сколько мне стоило застопорить выдачу лицензии? Вечно тянуть с ней не будут, ровно до жалобы Елисеева тому же Ефремову.

— Хорошо, — решился Глазьев. — Но договаривайся о предоплате, остальную сумму — когда дневники будут у тебя в руках.

— Рискуем, — недовольно ответил Кочергин. — Деньги придется проводить не с официальных счетов, потому что проводки с официальных отследить проще простого, а нам не надо, чтобы он узнал, что перевод от нас, и догадался о подставе. А если проводить с неофициальных, то можем не добиться возврата.

— Договоришься о предоплате в пятьдесят процентов. Рискнем половиной суммы.

Кочергин набрал Елисеева, но автоответчик нагло проинформировал, что аппарат абонента отключен. Да и сам абонент уже удалялся от них на весьма дорогой машине, при взгляде на которую Глазьев сразу решил, что она куплена на его кровные деньги, полученные в результате штрафа за Романа, и разозлился. Нет, чтобы посадить в лужу этого наглого щенка он не остановится ни перед какими тратами.

Утром я проснулся довольно поздно, но от вчерашней усталости уже и следа не было. Я немного повалялся в кровати, прикидывая чем сегодня заняться. Вариантов было два: перенести базу с квартиры Соколова в поместье или поселок, я пока точно не решил куда, или засесть за расшифровку записей Соколова. И то, и то казалось важным, причем расставить приоритеты я не мог, потому что даже не подозревал, что в записных книжках, в то время как оставлять базу без присмотра было нельзя. Как-никак безопасность клана.

Разрешилось все само собой, потому что мне позвонил Ефремов на телефон, выделенный мне от базы Императорской гвардии.

— Елисеев, спишь, поди? — ласково спросил он.

Ласковость была из тех, которой маскируют что-то нехорошее и за которой непременно следует пакость, поэтому я сразу насторожился.

— Да разве с вами выспишься? — возразил я. — Доброе утро, Дмитрий Максимович.

— Спать много вредно, — заметил он. — Звоню я тебе предупредить, что к тебе собирается император.

— В поместье?

— Нет, в лечебницу. Он у меня поинтересовался, почему вы еще ее не открыли, а когда я ответил, что понятия не имею, решил съездить посмотреть на месте. Будем часа через два.

Я хотел пожаловаться на отсутствие лицензии, но Ефремов уже отключился. Пришлось звонить Серому уже на наш внутренний телефон. Вот уж кто обрадовался, услышав, кто хочет нас навестить.

— Ну наконец-то! — завопил он в трубку так, что я отнес ее на расстояние от уха: чай перепонки не казенные, беречь надо. — Теперь лицензия у нас в кармане. А то с простоем лечебницы мы ежедневно теряем огромные деньги.

— Не получаем — поправил я.

— Всякие неполученные деньги — потерянные деньги, — возразил он. — Так, я гоню в лечебницу, посмотрю, что там украсить можно к прибытию важных гостей. А ты давай быстро завтракай и подгребай тоже. Император — это тебе не Диана Мальцева, тут готовиться нужно.

И он тоже отключился первым. Я возмущенно посмотрел на трубку: да что ж это все меня игнорируют? Глава я клана или не глава?

Разминка, контрастный душ и плотный завтрак привели меня в относительно благодушное настроение, которое не успело стать окончательно благодушным, когда ко мне подошел Ден и сказал:

— Мне Диана Мальцева звонила. Обижается, что ты не берешь трубку.

— Она у меня вообще выключена со вчерашнего дня, — вспомнил я. — Замотался и забыл включить. Кому сильно нужен — и при выключенном телефоне меня найдут.

— Мальцевой, видно сильно нужен, — ухмыльнулся Ден. — Нашла же и просила передать, чтобы ты ей позвонил вот прямо сейчас.