Драма на трех страницах - Александр Пономарев

говорить не приходилось. Щуплый подмастерье местного скульптора был полной противоположностью крепкому Исидору, днями работающему в поле.

— Я? Я не прохлаждаюсь, что ты! — наигранно возмутился Кирик, останавливаясь и пожимая мускулистую руку друга.

— А выглядит именно так, — усмехнулся в густую бороду здоровяк.

— На самом деле, что-то вроде того, — признался Кирик, и на его гладких щеках зарделся румянец. — Сегодня мой последний день на Эвбее6. Ночью я уезжаю.

Исидор выпучил глаза:

— Уезжаешь?

— Да. — Родмастерье нервно теребил пальцы.

— Но почему?

— Наша мастерская отправляется в Аттику.

— Боги… — озадаченно почесал затылок Исидор. — И давно скульптор принял такое решение?

— Месяц назад.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?! — выдохнул здоровяк.

Кирик виновато потупил взгляд:

— Не хотел тебя расстраивать.

Всегда добродушное лицо Исидора посуровело. Словно серые облака заволокли небо плотной пеленой.

— Но ты расстраиваешь меня сейчас, дружище!

Кирик пожал худощавыми плечами и с печалью в глазах посмотрел на друга:

— Не мог решиться. Поэтому тянул до последнего.

Густые брови Исидора сошлись на переносице:

— Ну, ты даешь, приятель. Столько времени держать меня в неведении, дабы не огорчать. А потом… — он замялся. Наступило неловкое молчание, прерываемое лишь щебетанием птиц. Наконец, Исидор молвил. — Что ж, раз этого не избежать, то пусть боги хранят тебя в пути.

— Спасибо… — промямлил Кирик. — Жаль, что так вышло. Я… собственно… почему отвлек тебя, — Кирик нервно сцепил ладони перед собой, — ты… это… не хочешь прийти на прощальный ужин сегодня вечером?

— Что за вопрос?! — пробасил Исидор. — Конечно, приду! И Дору с собой возьму.

При упоминании жены здоровяка Кирик еще пуще покраснел, однако его приятель, похоже, этого не заметил:

— Я уже её пригласил.

— Прекрасно! Тогда жди нас.

— Хорошо, — кивнул Кирик и вяло улыбнулся, — тогда до вечера?

— До вечера, дружище!

Подмастерье скульптора кивнул и спешно зашагал прочь в сторону рынка. Его сандалии шаркали по земле и взбивали пыль с грунтовой дороги.

Какое-то время Исидор с задумчивым видом смотрел ему вслед. Он до сих пор не мог осознать того, что завтра его лучший друг покинет Эвбею. И что самое главное — он скрывал свой отъезд до последнего дня!

«Не хотел меня расстраивать… Не решался сказать… Правду говорят — люди искусства ранимые натуры».

Простояв так несколько минут и поразмышляв о случившемся, Исидор вернулся к прополке сорняков. Урожай сам себя не вырастит.

* * *

Хижина Кирика ничем не отличалась от любого другого бедняцкого жилища. Возведенная из обычного кирпича сырца, она имела пару комнат. Одна из них служила кухней, а вторая — спальней для хозяина. Именно в первой и расположились Кирик с Исидором, сев напротив друг друга за небольшим деревянным столом. Вид у здоровяка был встревоженный и крайне озадаченный.

— В чем дело? — поинтересовался его друг.

— Я нигде не могу найти Дору, — мрачно ответил тот, — она никогда не задерживалась на рынке дотемна.

— Странно, — проговорил Кирик, ставя на стол глиняные стаканы и простую амфору с вином.

— Волнуюсь за неё. Так, что извини, дружище, но я ненадолго. Хочу разыскать ее, пока совсем не стемнело.

— Да, конечно, — понимающе ответил Кирик, разливая вино по стаканам, — ничего, что фракийское?

Исидор хмыкнул:

— А у тебя бывает другое?

— Эх, и то верно.

Они подняли стаканы в приветственном жесте, после чего осушили их до дна.

— Ты сказал, что твоя мастерская переезжает в Аттику? — уточнил Исидор, наблюдая, как Кирик вновь разливает вино по стаканам.

— Ага.

— А куда именно? Неужто в Афины?

Тот не ответил, а лишь вновь осушил стакан. Пожав могучими плечами, Исидор последовал его примеру.

— Мог бы и закуску приготовить ради прощального ужина.

— Она не понадобится, — одними губами прошептал Кирик.

— Что?

Подмастерье скульптора вяло улыбнулся:

— Нет, не в Афины.

Исидор поначалу не сразу сообразил, что друг отвечает на ранее заданный вопрос. И только когда был осушен третий стакан, до него, наконец, дошло.

— А куда же?

Кирик отодвинул амфору от себя и, положив руки на стол, начал теребить пальцы:

— Скоро сам увидишь… мы… мы отправимся туда вместе.

Исидор непонимающе уставился на Кирика. Ему крайне не понравилась резкая перемена в лице приятеля. Оно стало бледным. Исчез привычный румянец на щеках, а в глазах плясал странный огонь.

— Вместе? Но я не собираюсь покидать Эвбею.

— Поздно, Исидор.

— Похоже, ты перебрал с вином, дружище, — сочувственно произнес здоровяк, — видимо, хорошенько набрался еще до моего прихода. Вижу, какой ты бледный. Понимаю, мне тоже неприятно прощаться, однако нельзя принимать желаемое за действительность. К тому же, — он обвел взглядом потемневшую комнату, — ты прав. Уже поздно. Мне надо найти Дору.

Он попытался встать, однако у него ничего не вышло. К своему искреннему изумлению Исидор обнаружил, что ноги, всегда полные сил, налились свинцом.

— Странно, — пробормотал он, разминая жилистыми руками голени, — видимо, не стоило так долго работать в поле…

— Она ждёт нас, — могильным голосом произнес Кирик.

Исидор вскинул голову, глядя на приятеля:

— Что?

— Дора. Твоя жена. Она ждет нас.

— Где? И о чём ты говоришь?

— Она ждёт нас.

— Хватит с меня этого бреда! Ты пьян! — Исидор вновь попытался встать, однако у него снова ничего не вышло. Более того — перед глазами пошли круги. Он с трудом различал силуэт Кирика, сидящего за столом напротив.

— Она не захотела, — словно из тумана доносился голос подмастерья, — не захотела плыть со мной. Не захотела бросить тебя… Но зачем тогда делала намеки? Трепала мою душу? Зачем? Скажи мне, Исидор? Зачем?

— О чём ты говоришь? — прохрипел здоровяк, ощущая колющую боль в сердце. Ему становилось трудно дышать.

— Поэтому я решил, что мы поплывем вместе. Все вместе. Раз она не хочет бросать тебя,