Слабость Виктории Бергман. Часть 1. Девочка-ворона - Эрик Аксл Сунд

В половине первого София проснулась перед компьютером с неприятными ощущениями во всем теле.

Она закрыла документ и направилась на кухню, чтобы взять стакан воды, но передумала, прошла в прихожую и вынула из кармана пальто пачку сигарет.

Покуривая под кухонной вытяжкой, она размышляла над рассказами Виктории.

Все вроде бы складывалось, и хотя поначалу казалось бессвязным, какие-либо пробелы отсутствовали. Одно долгое событие. Час, растянувшийся на целую жизнь, точно резиновая лента.

“Насколько же ее можно растянуть, чтобы она не порвалась?” – думала София, опуская дымящуюся сигарету в пепельницу.

Она вернулась в кабинет и посмотрела свои записи. Там значилось: БАНЯ, ПТЕНЦЫ, ТРЯПИЧНАЯ СОБАЧКА, БАБУШКА, ЩЕЛЬ, СКОТЧ, РОДОС, КОПЕНГАГЕН. Слова были написаны ее почерком, хоть и более неровным и неряшливым, чем обычно.

Интересно, подумала София и, прихватив магнитофончик с собой, вернулась на кухню. Там она пододвинула к плите стул.

Прокручивая пленку назад, она взяла из пепельницы сигарету. Потом остановила пленку на середине и нажала на пуск. Первым делом раздался ее собственный голос:

“Куда вы ездили, когда уехали так далеко?”

Ей живо вспомнилось, как Виктория поменяла позу и поправила поднявшуюся на бедрах юбку.

“Ну, мне тогда было не так уж много лет, но думаю, мы ездили в Доротею и Вильгельмину[58], в Южную Лапландию. А может быть, еще дальше. Мне впервые разрешили сесть на переднее сиденье, и я чувствовала себя взрослой. Он рассказывал массу разных вещей, а потом допрашивал меня, чтобы проверить, все ли я запомнила. Однажды он положил на руль справочник и гонял меня по столицам мира. В справочнике столицей Филиппин значился город Кесон-Сити, но я принялась утверждать, что столицей там является Манила. Он рассердился, и мы заключили пари на новые слаломные ботинки. Когда оказалось, что я права, он на блошином рынке купил мне ношеные кожаные ботинки, которыми я никогда не пользовалась”.

“Сколько времени вы отсутствовали? И ездила ли с вами мама?”

Слушая сейчас их беседу, София подумала, что слишком форсировала. Она прикурила от окурка новую сигарету и загасила его в пепельнице.

Услышала, как Виктория засмеялась.

“Не-ет, что ты, она никогда с нами не ездила”.

Они с минуту помолчали, а потом София услышала, как вновь возвращается к тому, что Виктория говорила что-то о голосе.

“Что это за голос? Ты слышишь какие-то голоса?”

София рассердилась на себя за повторы.

“Да, в детстве такое случалось, – ответила Виктория. – Но поначалу это больше походило на интенсивный звук, который постепенно увеличивал громкость и менял тональность. Будто нарастающее хмыканье”.

“Ты по-прежнему это слышишь?”

“Нет, это было давно. Но когда мне исполнилось шестнадцать или семнадцать, монотонный звук перешел в настоящий голос”.

“И что этот голос говорил?”

“В основном интересовался, отважусь ли я сегодня. Решишься? Решишься? Может, решишься сегодня? Да, временами он здорово утомлял”.

“Что, по-твоему, голос имел в виду, спрашивая, отважится ли ты?”

“Покончить с собой, только и всего! Черт, если б ты только знала, как я с этим голосом боролась. А когда я это сделала, он сразу прекратил”.

“Хочешь сказать, ты попробовала совершить самоубийство?”

“Да, мне тогда было семнадцать, и мы с подругами отправились путешествовать. Мы потеряли друг друга, думаю, где-то во Франции, и когда я добралась до Копенгагена, я была совершенно сломлена и пыталась повеситься в гостиничном номере”.

“Ты пыталась повеситься?”

Когда София услышала собственный голос, ей показалось, что он звучит неуверенно.

“Да… Я очнулась на полу в туалете с ремнем вокруг шеи. Крюк на потолке вырвался, и я ударилась ртом и носом о кафель. Повсюду была кровь, и у меня откололся кусок переднего зуба”.

Она открыла рот и продемонстрировала Софии заплатку на правом переднем зубе, немного отличавшуюся по цвету от левого.

“Значит, тогда голос умолк?”

“Да, похоже на то. Я доказала, что могу осмелиться, а значит, больше не было смысла приставать”. Виктория засмеялась.

София слышала, как они молча сидят и дышат, минимум две минуты. Потом звук, когда Виктория отодвинула стул, взяла пальто и вышла из комнаты.

София загасила третью сигарету, выключила вытяжку и пошла спать. Было уже почти три часа ночи, и дождь прекратился.

Что она сделала такого, что заставило Викторию прервать курс терапии? Ведь они уже вместе что-то нащупали.

Она поняла, что ей не хватает бесед с Викторией Бергман.

извивавшаяся по острову Свартшёландет, долго пустовала, но под конец она нашла мальчика.

Один на краю канавы со сломанным велосипедом. Нуждался в попутке.

Доверял всем.

Еще не научился распознавать людей, испытавших предательство.

комната

освещалась лампочкой под потолком, и она наблюдала за представлением со стула в углу.

В стену напротив потайной двери в гостиную она вмонтировала железную петлю, предназначенную для швартовки лодок.

Они раздели мальчика, нацепили ему на шею удавку и крепко пристегнули его к петле двухметровой цепью.

Мальчик имел возможность перемещаться на четырех квадратных метрах, но до ее стула достать не мог.

На полу рядом с ней лежал электрический шнур, а на коленях – электрический пистолет, из которого при необходимости можно было выпустить два стальных патрона. Когда стрелы вонзятся в тело, через мальчика в течение пяти секунд пойдет напряжение в пять тысяч вольт. Мышцы сведет судорога, и он будет полностью обезврежен.

Она подала Гао знак, означавший, что представление может начинаться.

Утро он посвятил очищению и, медитируя, час за часом медленно сводил мыслительную деятельность к минимуму. Задача заключалась в том, чтобы полностью избавиться от логики, способной отвлечь его от того, на что он был натренирован.

В последние секунды перед началом представления ему следовало уничтожить самые последние остатки мыслей.

Он должен стать телом, имеющим лишь четыре необходимые для поддержания жизни потребности. Кислород. Вода. Еда. Сон.

Больше ничего.

Он – машина, думала она.

пластик

на полу заскрипел, когда посаженный на цепь мальчик зашевелился. Он был по-прежнему растерян, еще не пришел в себя после бессознательного состояния и неуверенно озирался. Неловко подергал за цепь на шее, но, осознав невозможность высвободиться, осторожно отполз назад, поднялся на ноги и встал спиной к стене.