Мой генерал Торрихос - Хосе де Хесус Мартинес

Компания пригрозила генералу своим уходом из Панамы, но генерал вёл с ней переговоры с «гранатой в руке»: «Мы не будем обсуждать с вами, уйдёте вы или нет. Уйдёте так уйдёте. Единственное, что мы готовы обсуждать, в какой форме вы это сделаете».

25 июля 1974 года «Чирики Лэнд Компани» решает наказать Панаму и прекращает сбор и экспорт бананов из страны. В Панаме создаётся Центральный комитет национального достоинства.

Генерал говорит: «Когда мы их прижали, они сказали: “Мы уйдём”. Мы им позвонили и сказали: уходите». Но они этого не захотели. Заявили, что никакой шахтёр не покинет свою шахту. Стало ясно, что уходить они не хотят и что они просто шантажировали этим нас.

31 августа поступает ужаснувшая мир информация. Компания перед тем, как вынужденно согласилась выполнить законные требования к ней, выбрасывает за борт в море 2 млн ящиков бананов.

Эти 2 млн ящиков, в каждом из которых не менее 80 бананов, эквивалентны 53 млн литров молока или 160 млн шт. куриных яиц. И это выброшено в море перед миром, где царит голод.

Но по крайней мере маски сброшены. И мы, как на рентгене, увидели гадкое нутро транснациональной компании.

И последовал замечательный, патриотический и единодушный акт солидарности служащих всех панамских государственных компаний. Каждый из них перевёл рабочим плантаций, оставшимся без работы, одну свою дневную зарплату.

И как ответ на утверждения, что мы сами не сможем организовать международный маркетинг и продажу бананов, солидарность с Панамой проявляют многие страны мира: Алжир, Куба, Болгария, Польша, КНР, КНДР, Югославия заявляют о готовности покупать их. Панама не одинока.

Компания отступает. 4 сентября, через 42 дня своей «забастовки», она возобновляет свои операции. Спустя 4 дня генерал Торрихос подписывает в качестве главы государства официальное коммюнике, заканчивающееся словами:

«Хочу сказать всем членам Комитета Достоинства, профсоюзов, студентам, государственным служащим, частным компаниям и всем, кто сплотился и поддержал решение правительства в отношении производства и производителей бананов, что борьба за национальное достоинство и суверенитет ещё не закончена. Пройден лишь первый её этап вашего сплочения. Давайте же сохранять его и дальше».

И она действительно не была тогда закончена. Не закончилась и тогда, когда были подписаны Договоры о канале, ни теперь, когда враг, как никогда ранее, не собрал столько сил, чтобы воспользоваться отсутствием нашего лидера.

Для меня лично заметной, незабываемой фигурой во время этой «банановой войны» был президент «Юнайтед Брэндс» Эли Блэк. Это был весьма строгий, сдержанный, скромный человек. До того, что, когда его спрашивали, что он будет пить, он отвечал неизменно: «чай с каплей лимонного сока».

Будучи простым в общении, он был человеком высокой культуры в её естественном каждодневном проявлении. Я помню, как он однажды процитировал одно из высказываний Rilke, без ложного педантизма и аффектации.

Министр культуры Манфредо рассказывал мне, что однажды Блэк предложил помочь создать в Панаме некую разновидность Линкольн-центра, где можно было бы знакомить панамцев с мировой музыкальной культурой: слушать музыку Гайдна, Моцарта, Баха, знакомиться с полотнами великих художников. Постигать творения Платона, Аристотеля, Санто Томаса де Акино.

Я думаю, что такое приобщение к культуре, с игнорированием реальности и без намерения её преобразования, является по сути оскорбительным для самой культуры. Революционная же форма культурного воздействия предполагает настойчивое наполнение ею, буквально «втирание» культуры в эту реальность через глаза и души людей.

Все знают, что когда они просят обратить наши взоры к высокому, к небу, облакам, то это только для того, чтобы было легче залезть к нам в карманы и кошельки. Эли Блэк, предлагая такое, был, пожалуй, всё же искренен.

Профессор мадридского университета Хосе Луис Арангурен, которому я многим обязан, рассказывал нам на основе работ Маркса и Вебера о том, что в начале эпохи модернизации взамен католической «этики поражения», в которой путь на небо оказался усеянным колючками грехов, Лютер и Кельвин предложили её новую этику — «этику успеха», соответствующую менталитету и интересам зарождающейся буржуазии.

Согласно этой этике единственный способ быть избранным Богом — быть успешным в своём деле. Таким образом, не к деньгам и не к власти рвутся богачи. Они стремятся к тому, чтобы быть любимыми Всевышним.

Так считали во времена Маркса и Вебера богачи начала эпохи модернизации. Нынешние же панамские богатеи преследуют только выгоду, свой куш, презренный металл. В них нет ни следа той религиозности. Для их психологии близко подходит интерпретация любви к деньгам психолога Адлера, согласно которой любовь к деньгам, как к источнику власти над людьми, подобна власти детского кала над взрослыми. Как ребёнок может себе позволить какать куда угодно, в горшок или на ковёр, так и богач может вытворять с деньгами всё, что ему вздумается.

Эли Блэк был другим. Находясь рядом с ним, вы чувствуете в нём продолжение традиций: Французской революции, революции промышленной, янсенизм Паскаля, перспективы и последствия современных технологий. Эли Блэк был достойным представителем буржуазии.

Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что Эли Блэк знал, что я думаю о нём, что он обречён на поражение и что, несмотря на это и именно поэтому, он собирался бороться.

Это делает его трагическим героем. Потому что этот блестящий «сукин сын» достиг уровня такого героя. Ему предстояло быть сметённым волной трудящегося люда, поющего Интернационал, он это понимал, и в этом состоит его отличие от других.

Но что произошло? «Юнайтед Брэндс» посчитает устаревшей его культуру и стиль работы, увольняет его и заменяет другим, типом гангстерской модели, более современной, без признаков элегантности и духовных потребностей. Я про таких типов уже писал: с лицом, искажённым гримасой, и сигаретой, висящей изо рта. Таких полно сейчас в Панаме.

Трагедия софоклового уровня для Эли Блэка превратилась в полицейскую драму или буффонаду. Капитализм сейчас не таков, чтобы читать Рильке. Капитализм сейчас на всём делает бизнес и, если надо, производит гробы из картона. Весят меньше. Гигиеничны. И значительно дешевле.

Эли Блэк на 180 градусов меняет свою жизнь. Он, всю жизнь избегавший капли спиртного, начинает сильно пить. Примерный еврей, окончивший с дипломом magna cum laude нью-йоркский Колледж Иешиба, всегда в безупречном чёрном офисном костюме и кейсом в руке, наследник Паскаля с его скромностью, посвящает свою жизнь спиртному, проституткам, наркотикам и, как говорят, даже гомосексуализму. На улицах Нью-Йорка он чувствует себя голым, деклассированным, одиноким.

3-го февраля 1975 года в Нью-Йорке было очень холодно. Было воскресенье, поэтому в офисе «Юнайтед Брэндс» в небоскрёбе «Пан Американ», от которого у него ещё были ключи, никого не было. Он входит в офис, разбивает окно, тщательно складывает в углу офиса все осколки стекла и с кейсом в руке выбрасывается навстречу смерти с 44-го этажа здания.