Похищение невесты - Мэри Уайн

Снятое одеяло позволило ему увидеть Джемму. Вперившись в нее, он заметил, что ее грудь поднимается и опадает. Это движение было слабым, едва заметным, но оно придало ему силы.

— Убирайтесь! Все, кто не помогает, чтобы духу вашего здесь не было.

Все поспешно бросились к выходу. Некоторые глухо вскрикивали, придавленные в спешке, челядь торопилась исполнить приказ лэрда. Гордон моментально о них забыл. Он стянул с жены одеяло до конца, отшвырнув на пол.

— Гордон?

Он ахнул и тяжело опустился на край кровати. Глаза Джеммы чуть приоткрылись. Он схватил ее за руку.

— Да, милая, я здесь.

Она кивнула и открыла рот, но единственным звуком, который из него вырвался, было сухое и хриплое дыхание. Лицо у нее было белым, как полотно сорочки, губы казались совершенно обескровленными.

— Посадите ее, лэрд, только бережно, словно она малый ребенок.

Гордон понял, что боится к ней прикоснуться. Руки у него дрожали. Скрипнув зубами, он потянулся к Джемме. Ее глаза по-прежнему были устремлены на него, что помогло ему собраться с силами, чтобы подсунуть руки ей под мышки и приподнять.

— Поддерживайте ей голову. Я и забыла, что вы, скорее всего, младенца-то и в руках не держали.

— Только надеюсь.

Он чуть передвинул руку, чтобы она оказалась у Джеммы под шеей. Теперь она казалась ему слишком маленькой, слишком хрупкой. Та женщина, которая так отчаянно с ним сражалась, куда-то исчезла, оставив вместо себя это слабое дуновение жизни. Однако Гордон чувствовал, что ничего более драгоценного у него никогда не было. Притянув ее к себе, он подставил ей под спину согнутую ногу и сел у нее за спиной, чтобы она могла привалиться к нему.

— Что ты собираешься делать?

Кухарка что-то замешивала в котелке. От него исходил пар и горький запах. Он вдруг нахмурился.

— И почему я не знаю, как тебя зовут? Все называют тебя кухаркой.

— Потому что я терпеть не могу имя, которое мне дали. Но говорить об этом — значит проявить неуважение к моему отцу. Зови меня кухаркой: это имя лучше того, которое мне даровали при крещении.

Кухарка сняла с пояса небольшой черпак и отмерила им часть отвара, переливая его в кувшинчик. Это был самый маленький кувшинчик в доме — оловянный, в котором к столу подавали сливки.

— Надо ее поить, иначе к завтрашнему дню она точно станет призраком.

Кухарка осторожно поднесла носик кувшинчика Джемме ко рту и наклонила его, так что на язык к ней перелилась чайная ложка отвара. Жена Гордона дернулась и подняла подбородок.

— Простите, госпожа, я знаю, что варево горькое.

Кухарка налила Джемме в рот еще порцию, и на этот раз жидкость была проглочена. Гордон почувствовал, как по его лбу и щеке бежит струйка пота. Все его мышцы были напряжены так сильно, что, казалось, вот-вот лопнут. Кухарка продолжала понемногу лить жидкость Джемме в рот, пока его жена не вздохнула.

— Лучше.

Джемма повернула голову, потершись о его щеку, а потом ее глаза закрылись, и дыхание стало тихим. Таким тихим, что его снова пронзил острый ужас.

— Пока этого достаточно.

Кухарка встала и шумно выдохнула. Она обвела взглядом Джемму с головы до ног, а на ее лице отразилось глубокое раздумье.

— Это было противоядие?

— Я про него узнала, пока была еще очень молодая, но не знаю, поможет ли это.

Гордон бережно уложил Джемму на постель и прикрыл ее одной простыней.

Кухарка добавила:

— Понимаете, мы не знаем, чем именно ее отравили, так что я не могу сказать, была ли моя смесь тем, что нужно, и не опоздала ли я. Госпожа сидела над хозяйственными записями, так что никто не знает, когда ей стало плохо. Ее обнаружила Ула. Возможно, злоумышленник уже успел совершить этот грех и отнял ее у нас.

Гордон почувствовал, как у него по спине бегут мурашки. А потом в нем вспыхнул гнев, похожий на заряд черного пороха. Ярость взорвалась в нем — и вид безнадежного, бледного лица жены только сильнее распалил его.

— Эньон! — прорычал он.

Глаза кухарки округлились, на ее лице отразилось потрясение.

— Господи, женщина, почему ты так на меня смотришь?

Кухарка нервно смяла руками свой передник.

— Я сама отправила эту девицу утром подать госпоже сидр. Я решила, что так она поймет, где должно быть ее место. Я не думала, что Эньон может замыслить дурное!

— Эта сука уже пыталась утопить мою жену.

— Лэрд, парни дерутся, а потом выпивают вместе, когда остынут. Я думала, Эньон просто нужна твердая рука, которая научит ее удовлетворяться тем, что Господь ей послал. Я и подумать не могла, что она замышляет убийство! Мне этого и сейчас не понять, мы с ней в церкви рядом преклоняли колени! Как это возможно… как могло такое зло жить так близко, и чтобы никто из нас его не увидел?

Гордон скрипнул зубами.

— Не знаю. — Он заставил себя думать связно, работать головой, несмотря на сжигавшую его злобу. — Не знаю. Но я знаю одно: кто-то совершил это злодеяние, и я позабочусь, чтобы этот преступник попал за это на виселицу.

— Барон Риппон и его отряд уже близко!

Гордон повернулся и следом за Керри поднялся на стену. Поднеся к глазу подзорную трубу, он посмотрел на флаги, которые везли люди, ехавшие впереди барона. Они трепетали на ветру, потому что Керан скакал во весь опор. Лошади были в мыле, на членах отряда были только кирасы и шлемы, чтобы ехать налегке.

— Впустите их!

У стены начала суета: его люди заняли боевые посты, несмотря на полученный ими приказ пропустить английский отряд. Гордон не мог их винить: то, что он пригласил английских рыцарей внутрь его крепости, заставило бы большинство его соседей-шотландцев счесть его безумцем.

Ему казалось, что он близок к помешательству. Он чувствовал, как ярость сжигает все его принципы и устои, превращая в дикаря, готового наброситься на каждого, кого он сочтет виновником случившегося.

Таким способом ему виновного не поймать. Он это понимал — и отчаянно пытался сохранить остатки разума. Спустившись по лестнице, он направился навстречу своему другу. В отчаянные моменты наступало время поистине отчаянных мер. В замке он не мог доверять никому. Кто бы ни был отравителем Джеммы, это был один из его людей. Это бесило его, заставляло его содрогаться от отвращения — но это была правда.

Керан уже спешился и быстро шел к нему.

— Она пока жива.

— Я хочу ее видеть. Немедленно.

Гордон хмыкнул и зашагал к входу в башню. Английский барон шел за ним по пятам. Его отец сегодня ночью восстанет из могилы из-за того, что он открыл ворота своего замка английской армии, но Гордон с радостью перенесет эту муку, если только добьется желанного.