Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

посмотрел на молодого человека,

прищурил один глаз, потом прищурил другой,

потом почесал себе бородку,

еще раз посмотрел на молодого человека и сказал:

— Ну, нечего тут задерживаться, проходите мимо.

— Извините, — сказал молодой человек, — ведь я по

срочному делу. Там для меня уже и комната приготовлена.

— Ладно, — сказал сторож — покажи билет.

— Билет не у меня; они говорили, что меня и так пропустят, —

сказал молодой человек, заглядывая в лицо сторожу.

— Ишь ты! — сказал сторож.

— Так как же? — спросил молодой человек — Пропустите?

— Ладно, ладно, — сказал сторож, — идите…

Молодой человек улыбнулся, поднял руку в

желтой перчатке, помахал ею над головой и вдруг исчез.

Старик понюхал воздух. В воздухе пахло жжеными перьями.

— Ишь ты! — сказал старик, распахнул куртку,

почесал себе живот, плюнул в то место, где стоял

молодой человек, и медленно пошел в свою сторожку.

Дело было несколько лет назад. Кто-то из знакомых рассказал мне, что в моём районе видели сумасшедшего — нет, не маньяка, а так, обычного честного сумасшедшего.

Я хмыкнул, но на следующий день пошёл выносить мусор — и вижу вдруг рядом человека странного вида. Так в те годы ходили по городу гербалайфщики. Это почтенная, но забытая профессия объединяла продавцов гербов и украшений из старой советской жизни.

И вот я перекладываю пакет с мусором из одной руки в другую, ожидая просьб. Обычно гербалайфщики просили денег на новые гербы или на колосья для имеющихся старых.

Но человек очень вежливо спросил:

— Вы извините, я сам не местный, но вот где тут продажные женщины стоят?

Я и по сей день живу неподалёку от Тверской улицы — но рынок этих услуг давно изменился.

— Ну, — впрочем, ответил я человеку, — там-то и там-то. Только сейчас вы их не увидите, потому как день на дворе.

— Хорошо, — отвечает он, ничуть не удивившись. — А это дорого?

— Э… — произнёс я, метнув свой мусор в контейнер — от $50 до $150.

— Ничего, ничего, — говорит он спокойно. — Я из другого города.

И удалился, оставив меня в недоумении.

Извините, если кого обидел.

07 апреля 2006

История про публичную оферту

А про Gaudeamus было вот что. Я сказал своим студентам-двоечникам, что поставлю им зачёт, если мне споют Gaudeamus. Приз остался невостребован.

Я вообще считаю, что всякий человек должен знать хотя бы одну песню на неизвестном ему языке.

Извините, если кого обидел.

07 апреля 2006

История про mail.ru

Нет, я всё, конечно, понимаю.

Бесплатный сервис, и всё такое прочее. Мне, как и всем, он как-то прислал интересных чужих писем — там были две женщины на отдыхе, фотография пидораса (в хорошем смысле), и какой-то реферат. Мне даже чужой спам прислали!

Но вот теперь пишет мне писатель Шишкин, интересуется — а что это ты мне письма обратно высылаешь с обидными пометками? Ну, понимаю, я — плагиатор, туда-сюда, но ведь ты же говорил, что сам к воровству склонен, и меня поощрял. Что же сейчас писать "ваше письмо отвергнуто"?

Нет, отвечаю — mail.ru так, может, и думает, а для дружбанов в падлу письмами кидаться.

Но тут уже начали жаловаться красивые девушки.

Это форменное безобразие.

— Отчего, — спрашивают меня красивые девушки деликатно, — Отчего, старый козёл, ты включил нас в чёрный список на mail.ru? Честный mail.ru нам так об этом и написал.

— Нет, нет, — отвечаю я, начиная биться в истерике. — Нет у меня чёрного списка. Нету!

Верно вам говорю — форменное безобразие какое-то с этой почтой.

Извините, если кого обидел.

07 апреля 2006

История про меру

У властных мужчин — длинные руки, а у их властительниц — длинные ноги.

Прокруст считал, что и то и другое это поправимо.

Я, впрочем, остаюсь дилером Протагора, заверявшего, что «Человек есть мера всех вещей, существующих, как существующих, и несуществующих, как несуществующих».

Но человека-измерителя, оратора, сообщающего об измеренном теле, часто волнует только эффект. Он может, говорят, прокрасться к береговой линии, и прокричать в ямку, что у царя Мидаса ослиные уши. Это иногда приводит к обескураживающим результатам, но тоже является методом.

Всё дело в том, чего хочет оратор.

Продолжая ряд, я вспоминаю, как посещал места, где воины ислама не брезговали свиной тушёнкой, но бывал и по соседству, где смиренные православные миряне вели своих дочерей гордым воинам ислама — за ту же ложку тушёнки, видал и тех, что склоняются к униатской облатке при остановке шахт, видел я и язычников, которым нечего сорвать с шеи — они ели тушёнку просто так. Тушёнка во всех случаях была сделана из давно мёртвых советских свиней. Цвет макарон, её сопровождавших, был сер, а жизнь непроста.

Человек слаб, и всё дело в том, чтобы понять — пора ли кончить, или всё же нужно продолжать. Тут есть такая зыбкая грань между мудростью стариков и старческим безумием — я иногда завидую лётчикам, которых каждый год ждёт обязательная медкомиссия и что ни день — предполётный осмотр. Непрошедший смотрит на небо с земли. Но моя специальность накладывает дополнительное обязательство — вовремя кончить.

Мне скажут, что это нормальная мужская обязанность, а я отвечу, что нет, особая.

То есть, в жизни говоруна нет медкомиссии, что даст тебе пенделя в сторону неторопливых шахматных боёв на бульваре, но не гарантирует от превращения в маразматического безумца, бегающего между работодателями с дурацкими рукописями. Не дай мне Бог сойти с ума, ведь страшен буду, как чума — да-да. Тотчас меня запрут — да-да. Как зверька — да-да.

Кому ты нужен тогда будешь — со всей поэтикой старого советского животворящего цилиндра, поэтикой еды в консервной банке?

В сущности, это следствие ещё более давнего разговора — не помню с кем. Мне, правда, скажут, что все наши разговоры — продолжение разговора неизвестно с кем. Я соглашусь с этим, зажав жестяную вскрытую банку между ног, держа наготове ложку — но… Тут остро встаёт проблема авторства реплик.

— Кто сказал, что всякое животное после сношения печально? — вопрошал Веничка Ерофеев. — Кто? Аверинцев или Аристотель? Кто это там пел перед полным залом — Миша Шишкин или Изабелла Юрьева?

И мы никогда не узнаем, кто это придумал слова "шехерезадница" и "енот-потаскун".

Говорили мне, что на далёком полуострове Индостан, есть специальное дерево с дуплом, в каковое каждый