Военные истории - Валентина Никитина

Женщина с жалостью посмотрела на нее и, вздохнув, все поняла без слов:

— Последние? Из ссылки едешь с ребенком? Домой?-

Глафира качнула головой, и хотела было сказать, что не совсем так, но в это время засвистел гудок, напоминающий, что поезд отходит. Женщина выложила все, что было у нее для продажи:

— Берите, на здоровье, ничего не надо! Счастливо! — и быстро побежала к выходу, выйдя на перрон, увидев Глафиру в окне поезда, еще долго махала руками и что-то кричала вслед.

— Есть же добрые люди, на свете. Помогай им Господи! Доедем теперь, не умрем, скоро будем дома. Повезу тебя к бабушке с дедом, там откормим, на воздухе будешь бегать по травке, поправишься и заговоришь! — шептала она сыну, который только улыбался в ответ. За всю дорогу он не произнес ни слова.

Как ни берегла Глафира сына, а он простудился. Приехали они в Москву с высокой температурой и кашлем, от которого надрывалось сердце. Еле дотащилась до брата с золовкой.

Мы тогда жили в коммуналке, в четырнадцатиметровой комнате и шестью соседями по квартире. В комнате была кровать, небольшой диван, стол, буфет и печка. Чтобы освободить место на диване, где я спала, мне купили маленькую раскладушку, которая мне очень понравилась. Брат был такой маленький и худой, что даже плакать не мог, а только пищал, когда ему было плохо от высокой температуры. Приехавший врач осмотрел его и хотел отправить в больницу, но потом предложил:

— Ребенок очень истощен, потому у него нет сил, бороться с болезнью. В больнице не будет такого ухода, как дома. И еда, сами понимаете. Если есть возможность обеспечить ему усиленное питание, витамины и прочее, то лучше оставить дома. Я назначу уколы пенициллина и витамины, будет приходить медсестра каждый день, а там посмотрим-

Мои приемные родители и мама Глаша стали выхаживать брата. Я помню, как медсестра, пришедшая делать укол, раздев брата и оттянув кожицу на попке, горько вздохнув, развела руками:

— Куда ж укол делать? Даже попки нет, один скелет…-

Но уколы делали, а братик почти не плакал. Мои приемные родители, как могли, помогали маме Глаше. И вот через месяц Валерка стал улыбаться даже медсестре, которая приходила делать укол. Он поправился и стал бегать, но самое главное, он вдруг заговорил и все сразу. Так чудно было слушать, как он интересно путал буквы в словах. Все мы, да и наши соседи вместе с нами радовались, что победили в сражении за жизнь маленького человека.

Я в том году должна была отправиться в школу, в первый класс. Мама Варя сшила мне форменное коричневое платье и два фартука — черный, повседневный и белый с крылышками для праздников. Я уже мечтала, как одену их и с новым портфелем пойду в школу. Однако, Глафира уговорила моих приемных родителей отпустить меня с ней к родителям мужа, в деревню, на воздух и коровье молоко. Я не хотела уезжать от ставших мне родными дяди и тети, которых уже звала мамой и папой, и отвыкнув, не признавала родную мать и никак не называла ее. Конечно, она надеялась, уехав от них, я привыкну, и все будет хорошо.

В это время в Красноярске вышел на свободу Михаил, отсидевший два с лишним года по оговору.

После смерти Иосифа Сталина инициатором самой масштабной амнистии в истории России — стал Лаврентий Берия. 27 марта 1953 года был подписан указ «Об амнистии», благодаря которому на свободу вышли более миллиона заключенных.

Да, среди амнистированных встречались и невиновные, но большинство из них были уголовной шушерой — воры, мошенники, насильники, которые в свое время загремели в лагерь на долгий срок. За период пребывания в неволе они не только не отвыкли от своих старых привычек, но и соскучились по «настоящему делу».

В результате страна на долгие месяцы погрузилась в криминальный хаос.

За короткое время криминогенная ситуация в некоторых регионах достигла критического уровня. Некоторые населенные пункты на время полностью перешли под власть бывших арестантов, превратились в «горячие точки». Очевидцы вспоминали, как по утрам собирали трупы: погибших от рук бандитов или рецидивистов, убитых сотрудниками правоохранительных органов. В составе жителей Красноярска тогда каждый второй был бывшим заключенным. Повсеместно происходившие воровство, бандитизм и драки, приводили в ужас обычных людей.

Глава 12 Михаил

Михаил, так долго ждавший свободу, наконец, вышел из тюрьмы. У ворот его поджидал Севастьян, водитель, который помог Глафире. Учитывая сложившуюся обстановку и неосведомленность Михаила, он взялся встретить его и посадить в поезд без приключений. По дороге познакомились, и так разговаривая, дошли до вокзальной площади. Вдруг из одного прилегающих к вокзалу домиков, раздались душераздирающие крики. Дверь с шумом открылась и на улицу выскочила девочка лет десяти и побежала к перекрёстку, дико крича и плача. Почти сразу же за ней вылетела растрёпанная, полураздетая женщина и, визжа, понеслась по тротуару вдоль домов в другую сторону. Затем в воротах нарисовался пьяный мужик в майке с топором наперевес, крича хриплым пропитым басом: «Зарублю-ю с-с-с-суки!». Он остановился около ворот, покачался, держась за забор, затем мутным взором оглядел пустынную улицу и, удивившись, что никто не выразил желания быть зарубленным, скрылся обратно. За секунду до этого, Севастьян во время успел Михаила схватить за руку и спрятаться внутри какой-то лавки. Севастьян посадил Михаила в поезд и тот благополучно приехал к родителям. Там уже ждала Глафира с маленьким сыном и дочерью.

Я помню бабушку и деда, как они встретили нас и окружили своей заботой и любовью. Как приехал отец и как целый день приходили к нам односельчане, чтобы поздравить с возвращением. Как и все дети, я не следила за календарем, а 1 сентября приближлося. Незадолго до этого дня, мы с подружкой и моим братом пошли на пруд, который был прямо напротив дома. Мы стали пускать лодочки и стали бегать за ними по берегу. Рядом женщина полоскала на бревнышках белье. Через некоторое время я, пробегая по берегу, увидела голову брата, который из- под воды смотрел на меня. Испугавшись, еще ничего не понимая, я закричала, показывая на него соседке. Она вытащила его из воды. Когда он упал туда, никто из нас не видел. Женщина положила его на землю. Возможно, что еще его можно было