Годовой абонемент на тот свет - Дарья Донцова

– Когда я приехала к Зинаиде Львовне за своим телефоном, – произнесла я, – она предложила мне выпить чаю. Ты вызвался его сделать, принес в комнату поднос. На нем были всякие сладости, заварочный чайник и две уже наполненные чашки. Подчеркиваю: полные чая! Одну ты поставил перед бабушкой, другую передо мной. Зинаида живо выпила свою порцию. Потом мы беседовали с полчаса. Ты без устали спорил с бабушкой, уличал ее во лжи, откровенно хамил, потом ушел. А Зинаиде Львовне позвонила «Варя». Хозяйка очень занервничала, я заметила это и начала ее расспрашивать. И она вдруг рассказала мне о похищении внучки. Тогда я подумала, что у пожилой дамы просто сдали нервы, поэтому она разоткровенничалась. Но сейчас понимаю, она не собиралась выкладывать незнакомой женщине сию историю. Почему Зинаида так поступила, Павел?

– Я тут при чем? – отмахнулся мажор. – Я ушел из комнаты.

– Что ты подлил бабушке в чай? – спросила я. – Да не ври. Ты же говоришь только правду!

– Чего она мне зудела: «Твой преподаватель глупость придумал», – занудил студент. – «Перестань вести себя как дурак. Все лгут. Это признак хорошего воспитания. Я никогда не скажу то, что может другого задеть!»

– Да ну? – рассмеялся Илья. – Мать, ты неверно себя оцениваешь.

– Что ты подлил бабушке в чай? – повторила я вопрос.

– Сыворотку правды, – признался внук, – хотел, чтобы она вам сказала: Дарья тупая, телефон бросила. И страшная! Пусть выскажется и от меня отстанет.

– С ума сойти! – воскликнула я. – Где ты взял эту дрянь?

– В Интернете, – пояснил мажор, – это разработка ЦРУ. Ее курьер принес за пять минут до вашего приезда, удачно получилось. Я хотел, чтобы бабка дома правду рубить начала. Но она вам в морду высказалась, круче вышло.

– Какой состав лекарства? – поинтересовался Дегтярев.

– Оно мне надо знать? – усмехнулся недоросль. – Обещали, что из человека правда польется. Я сидел и ждал, но ничего не происходило. Ну и ушел.

– Так называемые сыворотки правды существуют в действительности, – вздохнул Леня, – их вводят внутривенно. Эффект почти мгновенный. Про пилюли я не слышал. Но, наверное, они существуют, только срабатывают не сразу и не оказывают сильного действия. Зинаида Львовна рассказала про похищение Вари, и только. Уж не знаю, пилюля ее к этому подтолкнула или она так сильно разнервничалась, что отпустила на время тормоза. Уколы сыворотки правды пагубно влияют на здоровье человека. Описаны случаи, когда люди после них впадали в состояние, похожее на паралич.

– Так вот почему Комаровой стало плохо! – сообразила я.

– Мерзавец! – взвилась Зинаида.

– А ты зануда, – не остался в долгу внучок.

Я поняла, что сейчас начнется привычный для семьи Комаровых скандал, и сказала:

– Извините, Евгений, вам не дали договорить.

– Все нормально, – спокойно отреагировал художник, – я начал с того, что Зинаида терпеть не могла невестку. Сомнительно, что она вообще кого-либо по-настоящему любить способна, без пользы для себя. После смерти Вари мы долго не виделись. И вдруг! В сентябре прошлого года звонит Комарова. Я заколебался, брать ли трубку. Вдруг Зине опять кого-то закопать надо? А трубка верещала безостановочно. Я решил, что она меня все равно достанет, и ответил. Зина было очень возбуждена, мне стало понятно, что у нее случилось нечто из ряда вон, я ей очень нужен, она хотела приехать в Колтыково. Пришлось притормозить Комарову, объяснить, что я живу в Москве, можем встретиться в кафе, там есть отдельные кабинеты, поговорим без чужих глаз и ушей. И что мне сообщила Зина? Настя была не особенно хороша собой, с годами она, несмотря на деньги мужа, симпатичнее не стала, да еще начала прихрамывать. Не сильно, но заметно. Врач посоветовал таблетки от артрита, стельки в обувь. Насте стало легче. Утром Зина услышала из спальни невестки громкий вскрик, потом плач. Свекровь вошла, поняла, что звук идет из ванной, и без всякого стеснения, забыв постучать, распахнула дверь. Настя, абсолютно голая, стояла, положив одну ногу на рукомойник. По ноге текла кровь. Судя по тому, что в правой руке невестка держала бритву, она решила избавиться от нежелательных волос и порезалась. Дома Анастасия всегда ходила в спортивных костюмах, и вообще брюки она любила больше, чем платья, юбки практически не носила. Зинаида, давно жившая с невесткой в одном доме, никогда не видела у нее открытые ступни и щиколотки. Они были спрятаны под домашними штанами и носками, которые Настя постоянно натягивала. Да и тапочки у нее высокие, как ботинки. Если же надо было куда-то пойти в лодочках на каблуке, невестка непременно натягивала такие колготки, которые ехидный ведущий телепрограммы «Модный приговор» Александр Васильев называет «трупьи». Цвет у них серо-коричневый, противный, но жена Ильи предпочитает их. К чему этот долгий рассказ о нарядах Насти? Хочу объяснить, по какой причине Зинаида никогда не видела щиколоток невестки. Ну и совсем обнаженной она ее не наблюдала, мало кто из женщин станет разгуливать голышом перед матерью мужа даже при очень хороших с ней отношениях.

Увидев, что в ее ванную без спроса влез враг, Настя ойкнула и схватила полотенце, но Зина уже успела заметить у нее на попе большую, размером с кофейное блюдце, родинку. Комарова опешила, у Алины была такая же. Потом ее взгляд упал на ногу, по которой текла кровь. Зинаида обомлела и показала пальцем на щиколотку:

– Что это?

– Я порезалась, – ответила Настя, – закричала от неожиданности, больно очень.

– Что у тебя на щиколотке? – перебила ее Зина. – Шрам?

Анастасия кивнула.

– Он, как браслет, опоясывает ногу. Уродство ужасное. Толстый, келоидный рубец. Убрать его невозможно! Поэтому я всегда хожу в носках, брюках или непрозрачных колготках.

– Где ты его заработала? – оборвала невестку Зина.

– Не знаю, – прошептала Анастасия, – шрам всегда был, сколько себя помню. Сначала я жила с мамой, отца не помню совсем, да и мать смутно. У нас вроде квартира необычная была, окно под потолком. Вот и все, что я знаю о родительском очаге. Потом меня отправили в детдом, там объяснили, что мама умерла. Дети дразнили меня из-за шрама, говорили: «Ей ногу трамваем отрезали, пришили чужую, поэтому Варька косолапая, как медведь». Меня тогда звали Варей. Фамилии не помню. Я очень переживала, прятала от всех ножку. Затем меня удочерили. Поменяли имя, я превратилась в Анастасию Сергеевну Журкину. Жили мы небогато, но счастливо. Когда мне исполнилось восемнадцать, родителей сбил грузовик, за рулем сидел пьяный водитель. Целый год я плакала, потом встретилась с Ильей.

– Родимое пятно на заднице у тебя тоже с рождения? – уточнила Зина.

– Конечно, – удивилась Настя, – оно, как и шрам, со мной было всегда.

Евгений показал на кофемашину.

– Налейте чашечку.

Я встала, пошла к шкафчику за посудой, а художник продолжал:

– Зину прямо трясло! Она кричала: «Настя – это Алина! Илья женат на родной сестре».