Тамплиер. На Святой Руси - Юрий Корчевский

Саша на лавку сел, пот градом катится после парной, кожа чистая, аж скрипит под пальцами. Настоящее блаженство, ощущение, что помолодел на несколько лет. Из мыльни выглянула Авдотья:

– Остыл? Горячей воды ещё полно и пар хороший, лёгкий, заходи.

И в самом деле, не мылся Саша давно. Когда к кордону с походом с рязанцами шёл – неделю и здесь уже столько же. Вон, какая вода грязная с него текла. Ещё один заход сделал. На этот раз не торопился и стесняться перестал. Если женщины прелести свои не скрывают, то ему-то чего стесняться?

После бани посидели в предбаннике, обсыхая, квасу ржаного попили да в избу. А в печи уже каша истомилась, запах аппетитный по избе. За стол сели, поели. Сашу в сон потянуло, сопротивляться не стал. Похоже, – жизнь налаживаться начала.

С этого дня на поправку быстро пошёл. То ли знахарка действительно знала хорошо своё ремесло, то ли молодость сыграла роль, да здоровая, хоть и немудрящая пища, да свежий воздух, а за две недели рана полностью затянулась, оставив розовый рубец. Саша понимал – руку разрабатывать надо, восстанавливаться. Начал по дому помогать, для начала нетяжёлые работы – забор поправил, крыльцо. Затем крышу на амбаре – гнилые деревянные плашки заменил. Ещё через неделю стал дрова колоть. Лето скоро кончится, дрова нужны, Авдотья без мужа живёт, заботиться о ней некому. Быстро в форму пришёл, начал раздумывать. Самому в дружину идти или ждать, когда за ним телегу пришлют. Спросил у Авдотьи:

– Когда меня привезли, ничего не говорили?

– Вроде нет. Здоровым себя почувствовал, уйти хочешь? – догадалась она.

– Раз дрова колоть способен, в седле удержусь. Плохо только, нет коня.

За то время, пока был уже в неплохой форме, Саша успел вымыть и смазать маслом кольчугу. На левом плече несколько колечек рассечены, ремонт необходим, но небольшой. Саблю наточил, смазал. Мысленно поблагодарил тех ратников, что саблю не забрали, вместе с ним к знахарке привезли. Каждый воин к своему оружию привыкает. Все мечи или сабли сделаны вручную, не на конвейере, поэтому имеют особенности – разную длину, баланс, рукоять. А эта сабля с ним ещё с Акры путешествует, а уж сколько боёв он с ней провёл, и не сосчитать. И ни разу дамасская сталь не подвела, жаль было бы утратить такой ценный клинок.

Саша решил никого не ждать, идти самому к Переяславлю-Рязанскому, а оттуда в Коломну. На сутки-двое ещё задержаться можно, а то вскоре холодать начнёт, дожди.

Ночью проснулся от прикосновения женских рук. Любава на ночь уходила в свою избу, к родителям, стало быть – знахарка. Почему-то сразу об интиме подумалось. Авдотья шепчет:

– Неладно в деревне, посмотрел бы ты.

Саша, как спал в исподнем, босиком вышел на крыльцо. В позднюю пору селяне всегда спят. Ложатся с заходом солнца, встают рано. Сельский труд тяжёл, требует времени. До деревни сотня метров, изба знахарки на отшибе. Крики доносятся, стук какой-то. И правда неладно. Саша вернулся в избу, оделся, кольчугу натянул, саблей опоясался, сапоги обул. Чего не хватало до полного облачения, так это щита и шлема. Трусцой добрался до крайних домов, собирался осмотреться. Неожиданно совсем рядом крик и звук удара. Рядом с Сашей амбар, он взобрался на крышу, перебежал на другой его конец. Во дворе конный татарин, отмахивается саблей от двух мужиков с вилами. Откуда здесь татары? Войско их ушло после столкновения с рязанцами. Вернулись? Так шли бы днём, всей ордой. И на деревню не позарились бы, напали на город. Стало быть – кучка грабителей, трофеев захотелось. Ненависть в душе поднялась. Конечно, эмоции – плохие советчики, разум туманят. Татарин одного мужика сразил, лошадь во дворе развернул. Получалось – спиной к амбару. Недолго думая, Саша прыгнул с крыши на татарина. Сколько он сейчас весил, не знал, с кольчугой и оружием под сто килограммов будет. Татарин и пискнуть не успел, от удара сверху шейные позвонки сломались. А ещё лошадь заржала, ноги её подломились от тяжести, рухнула на землю, забилась в конвульсиях. Похоже – позвоночник ей Саша сломал. Мужик с вилами замер от неожиданного появления ратника, рот открыл. Не было никого, и вдруг сверху, как с неба, воин появился, поневоле испугаешься. Мужик креститься начал:

– Свят, свят, Господи, помилуй мя!

– Тихо! Сколько басурман?

– Не ведаю.

Саша выбежал через распахнутые ворота. У соседской избы чьё-то тело лежит. А справа женский визг. Саша саблю выхватил и туда. Ворота с петель сорваны, во дворе татарская лошадь без всадника, дверь в избу распахнута. Саша по крыльцу взлетел, через сени в избу. Темно, возня слышна.

– Кто тут? – спросил Саша.

– Рятуйте! – закричала женщина. – Сильничают!

Саша рванулся на голос, запнулся о чьё-то тело посредине комнаты. Возня, впереди тёмная фигура появилась. Саша раздумывать не стал, нанёс удар саблей наотмашь. Человек упал.

– Баба, ты жива?

– Ой, даже не знаю, – заголосила женщина.

Раз голосит, стало быть, жива.

– Встань, лучину зажги да пошевеливайся!

Женщина лучину зажгла от лампадки. Посредине комнаты в луже крови селянин, поперёк его тела – убитый татарин. Женщина заголосила:

– Ой, Мишенька! Кормильца убили!

– Цыц! Соседи живы?

– Не знаю!

Баба завыла в голос. Саша чертыхнулся. Что-нибудь узнать от неё невозможно. Выскочил во двор. Через двор крики, потом женский визг. Саша по улице туда кинулся. Татарин за косу женщину со двора тащит, у ворот две лошади стоят. Татарин к Саше повернулся, услышав топот ног. Видимо, в темноте за своего принял. Саша с ходу голову басурманину срубил. Женщина взвизгнула, на неё кровь убитого попала.

– Тихо! Где второй?

– А… я… и… в избе.

Саша туда бросился. На крыльце неподвижное тело мужика, рядом узел с пожитками. Ага, уже избу обшарили, приготовили трофей. Тяжёлые шаги слышны. Саша за притолоку двери встал. Татарин вышел держа в руке чугунный котелок, у степняков они тоже ценились. И сразу же получил саблю в левый бок. Перестарался Саша, переусердствовал, клинок аж с другого бока вылез. Татарин замычать успел и упал. Саша в избу.

– Живые есть?

– Есть, есть, я живая.

В проёме двери показалась женщина в разодранной сверху донизу рубахе.

– Дочь, где дочь моя? – вскричала она.

– За воротами, жива.

Женщина на улицу кинулась, за нею Саша пошёл. Женщины обнимались, плакали.

– Где ещё вороги?

Старшая указала влево. Саша побежал туда. Перед последним домом по улице лошадь. Ага, татарин внутри. Дверь в избу распахнута, в сенях тело убитого мужчины, из избы стоны, возня. Саша ворвался. Женщина, вся окровавленная, пятна видны на белой рубахе, лежит на полу, вцепившись в ногу татарина обеими руками мёртвой хваткой. А татарин рвётся к девушке на полатях. Татарин, не оборачиваясь, саблей махнул, убив несчастную. Но больше ничего не успел. Саша нанёс укол в спину врагу, выдернул клинок и рубанул уже падающее тело для верности.