Сын Сталина - Борис Орлов

Так все вместе они и вошли в гавань Главной Военно-морской базы Черноморского флота Советского Союза. С берега гремела оркестровая медь, безостановочно били пушки, развевались флаги СССР и Социалистической Италии. Муссолини улыбался, принимая приветствия, но никто бы не смог догадаться, что улыбается он, радуясь не встрече, а своим хитрым государственным планам. Италия будет не бедной родственницей в этом союзе, а полноправным партнёром! Обязательно!

После торжеств по случаю прибытия и грандиозного встречного обеда на полторы тысячи персон, командующий Севастопольской базой лично сопроводил Бенито Муссолини вместе с остальной итальянской делегацией на аэродром. Дуче уже настроился на полет в неудобном и продуваемом всеми ветрами мира пассажирском аэроплане и с прекрасно отработанной доброй, все понимающей улыбкой рассказывал окружающим, как он прыгал с парашютом. Слушатели внимали с прекрасно отработанным интересом, дружно ахая в нужных местах, отрепетированно замирали и заводили глаза. Исключение составлял лишь какой-то русский с двумя прямоугольниками в петлицах, который по окончании рассказа с каменным выражением лица предложил Муссолини посетить их полигон в местечке с почему-то итальянскими названием Алабино.

– Там, компаньеро Муссолини, можно будет и с парашютами попрыгать, и со стрелковкой, и вообще – размяться…

Итальянский лидер благосклонно кивнул и совсем уже было собирался пообещать посетить неведомое Алябиньо и каменнолицего русского, но застыл, полуоткрыв рот. Потому что впереди…

Шоссе выскочило на невысокий холм, и взглядам ошалевших итальянцев открылся ОН. Воздушный корабль. Дирижабль…

Размерами он едва ли не превосходил крейсер, а из- за сигарообразной формы казался чуть не втрое больше «Полы». Сверкая серебристыми боками из серебристого металла, громадина даже не шелохнулась под порывами злого осеннего ветра…

– Мама миа! – выдавил наконец Муссолини. – Что это? Porca Madonna[140], да он же раз в десять больше «Италии»[141]!

Тем временем автомобили уже подъехали к гиганту, на борту которого ярко алела надпись «CCCP-109Z». Чуть ниже маркировки скрестились громадные – под стать дирижаблю – серп и молот, а на гондоле виднелось название воздушного корабля. Кто-то за спиной Муссолини свистящим шепотом перевел:

– «Сталинский маршрут пять»…

«Бог мой, так у русских есть ещё как минимум четыре таких же колосса?! – подумал про себя итальянский лидер. – Тогда понятно, почему у них такие слабые корабли».

Полет по маршруту Севастополь-Москва прошёл быстро и легко. В громадной гондоле нашлись и спальные каюты – небольшие, но уютные, курительный салон и большой ресторан. Впрочем, больше всего Муссолини понравилось гулять по обзорной галерее и стоять на широком панорамном балконе. Он много расспрашивал экипаж об устройстве воздушного корабля, о мощности двигателей, запасе топлива, дальности полёта, но зачастую даже не дослушивал ответы до конца. Восхищение итальянца было сродни радости ребёнка, изумлённого механической игрушкой, принципа работы которой он не понимает, от чего игрушка становится ещё желаннее и удивительнее.

Особенно приятным для нового лидера итальянских коммунистов явилось присутствие на борту капитана-наставника Умберто Нобиле[142]. Увидев его, Бенито Муссолини расцвел, по-медвежьи облапил великого итальянского воздухоплавателя и тут же разразился длинной речью о советско-итальянской дружбе. А по окончании речи потащил земляка по всему дирижаблю, безграмотно поясняя создателю этого воздушного красавца суть его собственных инженерных решений, изобретений, новинок и находок. Генерал Нобиле тихо страдал, зато весь экипаж и все сопровождающие вздохнули с облегчением: наконец-то дуче получил собственную игрушку и оставил всех остальных в относительном покое…

—…Так что мы ставим этот вопрос на голосование, товарищ Тельман, – и Сталин, словно подводя итог затянувшемуся спору, чуть прихлопнул рукой по столу. – Есть мнение, что будет правильно вопросы такого масштаба решать всем вместе, а не как капиталистические политики – кулуарно.

Тельман, до этого отчаянно отстаивавший переориентацию Германии как наиболее промышленно развитого государства только на производство с переносом сельского хозяйства в Италию и СССР, покорно кивнул бритой головой. Авторитет Сталина подминал и подавлял его, и лидер немецких коммунистов просто физически не мог спорить с ВОЖДЕМ. Несмотря на свои сорок девять лет, Эрнст чувствовал себя школьником-мальчишкой из приготовительного класса, который с инстинктивным страхом смотрит на грозного классного инспектора.

Сталин не то чтобы точно знал, но отчётливо чувствовал этот страх, а потому решил подсластить пилюлю. Мягко улыбнувшись в усы, он сообщил, что с Муссолини достигнута предварительная договоренность об ультиматуме Польше. В двадцать четыре часа Польша обязана очистить оккупированные германские территории, в противном случае СССР и Социалистическая Республика Италия будут считать себя в состоянии войны с ней и нанесут удар всеми имеющимися силами.

– Мы уже концентрируем наши войска на западных границах, – проговорил Иосиф Виссарионович с нарочито сильным кавказским акцентом. – Наш Генеральный штаб получил приказание и разработал план наступления, согласованный с итальянскими товарищами. Кроме того, ведутся работы по подготовке специальных операций, обеспечивающих максимальное благоприятствование нашим войскам… – он снова мягко улыбнулся. – Так что вам, товарищ Тельман, будет чем обрадовать немецкий народ по возвращении…

Эрнст Тельман горячо поблагодарил Сталина, но про себя подумал: «Хорошо Сталину. Он может быть уверен в себе: у него есть Александер…» Председатель ЦК КПГ вдруг ощутил – нет, не зависть, а обиду от какой-то несправедливости создавшегося положения. «Конечно, пока товарищ Сталин рассчитывал, что мы сами у себя справимся с Гитлером и его прихвостнями – спокойно следил. А как только стало ясно, что нацизм одержал победу – просто приказал. Езжай, мол, товарищ Белов, разберись и реши проблему… Разведка и Коминтерн сообщали: Англия готовит интервенцию. И?.. Британская Индия полыхает от Белуджистана до Бирмы, и никакой чёрт не разберёт: кто там за кого? Неприкасаемые эти. Одни мстят за своего лидера, другими управляет Коминтерн. Хотя как управляет? Оружие подбрасывает да инструкторов – вот и всё управление… Сикхи с пуштунами, мусульмане на юге, раджи на севере. В Бирме – три больших движения: королевские войска, националисты и коммунисты… и ещё сотни всяких мелких групп, движений, течений и просто банд. У англичан остались только Калькутта и Бомбей, да и то потому лишь, что их с моря линкоры прикрывают. А кто все это устроил? – Эрнст Тельман мысленно усмехнулся. – Можете рассказывать кому угодно о марксизме, центробежных течениях, антиколониализме, а мне – не надо! Мы-то знаем: Александера не было в Москве три месяца, и как раз в это время все и произошло. А Белов вернулся в конце августа, загорелый дочерна, и, по словам товарища Пика, порохом от него несло на километр!..»