Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль - Яков Ильич Гилинский

enterprise – предпринимательство (этот вопрос будет подробнее рассмотрен ниже). Local, ethnic и hierarchical models отражают организационные формы (локальная или этническая по происхождению, иерархическая по структуре) реализации предпринимательства (business enterprise). Одна из важных методических задач при исследовании организованной преступности и деятельности преступных организаций – проверка информации, получаемой из различных источников. Так, например, мы весьма критически оцениваем данные официальной статистики.[493] Объективность публикаций в прессе проверялась нами при опросе представителей правоохранительных органов. Получение в наших эмпирических криминологических исследованиях одинаковых по содержанию ответов работников правоохранительных органов, бизнесменов и представителей криминалитета служит показателем вероятной достоверности информации.

Остается добавить, что в этой главе нами используются, в частности, материалы эмпирических исследований организованной преступности, проводимых Центром девиантологии Санкт-Петербургского Социологического института РАН (Я. Гилинский, Я. Костюковский, Э. Кочетков и др.).

§ 2. Организованная преступность как социальный феномен

The development of organized crime parallels early capitalist enterprise.[494]

G. Vold

The first business of criminal organizations is usually business.[495]

Goodson and Olson

Организованная преступность – сложный социальный феномен. Возникнув, она так прочно переплелась с другими социальными институтами и процессами, так прочно вросла в общественную ткань, что с трудом может быть из нее вырвана для изучения. Более того, вызывает все большие сомнения корректность самого понятия «организованная преступность», ибо, во-первых, преступность, как отмечалось выше, не имеет дескрипта («субстрата») в реальной действительности, а является социальным конструктом. Во-вторых, «организованность», с точки зрения общей теории организации, – неотъемлемое свойство всех биологических и социальных систем (объектов), а потому «неорганизованной» преступности вообще не существует. В-третьих, «в современных условиях, когда деятельность любой публичной или частной институции неизбежно связана с нарушениями уголовного закона, понятие „организованная преступность“ оказывается синонимом понятий „общество“, „государство“, „социальная действительность“, „социальное явление“».[496] Так что «понятие организованная преступность выполняет социальную функцию „персонификации общественного зла“».[497] В результате предлагается отказаться от понятия «организованная преступность» как криминологического и уголовно-правового (вообще – научного), признав его бытовым понятием.

Мы не призываем к немедленному отказу от понятия «организованная преступность». Существуют научные традиции, накоплен большой эмпирический материал. Но тема нуждается в демифологизации и корректном, не идеологизированном освещении.

Имеется множество определений организованной преступности.[498] Некоторые из них лаконичны, но тавтологичны и малосодержательны («organized crime is crime that is organized» – организованная преступность есть преступность, которая организована). Другие излишне громоздки, их авторы пытаются перечислить все возможные признаки организованной преступности (Abadinsky, 1994: 8). Более содержательно определение, предложенное Albanese: «The provision of illicit goods and services (conspiracy) and the infiltration of legitimate business (extortion)».[499] При всем многообразии определений, акцент делается либо на характере деятельности (преступный, для извлечения прибыли и т. п.), либо на организованности (устойчивая группа, иерархическая структура и т. п.).

Если учесть, что идеальных определений не бывает, можно в первом приближении, в качестве рабочего принять понимание организованной преступности как «функционирование устойчивых, управляемых сообществ преступников, занимающихся преступлениями как бизнесом и создающих систему защиты от социального контроля с помощью коррупции-». Это определение было зафиксировано в документах Международной конференции ООН по проблемам организованной преступности в 1991 г. в Суздале (Россия).

При этом следует предостеречь от понимания организованной преступности как простой совокупности деятельности преступных организаций. Организованная преступность – не сумма преступных организаций и не сумма преступлений, совершенных ими. Это качественно новая характеристика такого состояния преступности, когда она встроена в социальную систему, оказывая существенное влияние на другие составляющие (элементы) системы, и прежде всего – на экономику и политику. Может быть, более глубоким окажется определение организованной преступности как системы социальных связей и отношений, сложившихся по поводу извлечения незаконной прибыли.[500]

Однако важно не столько формальное определение организованной преступности, сколько понимание ее природы, сущности.

Организованная преступность выступает, прежде всего, как предпринимательство, бизнес, индустрия, производство и распределение товаров и/или услуг. Organized crime as illicit business enterprise (организованная преступность как незаконное предпринимательство).

Главной целью организованной преступности является экономическая выгода, прибыль. И в этом отношении организованная преступность не отличается от обычного бизнеса. Различия (весьма относительные) начинаются с методов деятельности. Преступные организации добиваются высокой прибыли любыми методами, включая криминальные. «As long as there are vast profits to be made, illegal enterprises should continue to flourish» (Нелегальное предпринимательство будет процветать, пока оно дает огромные доходы (прибыль).[501] Но и вполне респектабельный бизнес не избегает полулегальных, а то и преступных действий для достижения выгодного результата… Становясь известными, такие случаи расцениваются как примеры «беловоротничковой» (white-collar crime), а не организованной преступности.

Криминальный бизнес возникает, существует и развивается при наличии ряда условий:

• спрос на нелегальные товары (наркотики, оружие и др.) и услуги (сексуальные и др.);

• неудовлетворенный спрос на легальные товары и услуги (например, «дефицит», свойственный так называемой социалистической экономике);

• рынок труда, безработица, незанятость подростков и молодежи;

• пороки налоговой, таможенной, вообще экономической политики государства, а также коррупция, препятствующие нормальному развитию легальной экономики.

Пока есть спрос, будут предложения. Функционирование наркобизнеса как экономической отрасли рассмотрено в книге Л. Тимофеева «Наркобизнес: Начальная теория экономической отрасли» (1998).

В результате детального экономического анализа автор приходит к следующим выводам (с которыми я полностью солидарен): «Из всех возможных способов регулирования отрасли – налогообложение, национализация, запрет – запрет как раз наименее продуктивен. Запретить рынок – не значит уничтожить его. Запретить рынок – значит отдать запрещенный, но активно развивающийся рынок под полный контроль криминальных корпораций… Запретить рынок – значит дать криминальным корпорациям возможности и ресурсы для целенаправленного, программного политического влияния на те или иные общества и государства».[502] В качестве иллюстрации достаточно вспомнить последствия «сухого закона» в США – бутлегерство и зарождение мафии, а также политики «преодоления пьянства и алкоголизма» в середине 80-х гг. в бывшем СССР – массовое самогоноварение, начало подпольного производства и распространения фальсифицированных алкогольных изделий, наконец, сегодняшнюю ситуацию с наркобизнесом.

Формирование и развитие организованной преступности, а точнее, повышение уровня организованности преступности – закономерный и естественный общемировой процесс, выражение тенденции повышения уровня организованности всех социальных подсистем: экономики, политики, управления, коммуникаций и др.

Как выразился один из представителей преступного сообщества Санкт-Петербурга в интервью сотруднику Центра девиантологии Социологического института РАН Я. Костюковскому, «время разбойников с обрезами прошло. Конечно, есть обычные уличные грабители, но они даже если за день ограбят тысячу человек – это ничего по сравнению с тем, что могу заработать я, нажав три клавиши на компьютере».

Организованная преступность как элемент общества вплетена в его ткань и переплетается с другими структурными элементами