Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких - Галина Анатольевна Муленкова

В 1993 году, вернувшись из Пакистана, Букреев первым делом позвонил мне. Он взошел на К2, но погибли те, кто организовал экспедицию на вторую вершину мира. «Надо опубликовать большой материал. Я должен реабилитироваться в глазах общественности, потому что у меня могут быть проблемы», – сказал Толя. Он чувствовал себя без вины виноватым. В назначенное время я ждала его возле дома. Как всегда, возвращаясь с пробежки, он появился из-за угла старой «хрущевки». Дверь в квартиру открыла подруга Анатолия. Тут же, без лишних слов, она ушла в комнату. Как тень. Вот она была – и нету. Насколько мне известно, Наталья была лыжницей из Восточного Казахстана, готовилась к Олимпийским играм в Лиллехаммере. Эту женщину Анатолий любил, друзья говорят, ей он предлагал руку, но она не мешала мужчине идти своим путем.

Мы с Толей сели за стол в кухне, я приготовила бумагу и ручку. С Райнмаром Йосвигом Букреев познакомился, когда они с Владимиром Балыбердиным готовились к Эвересту на пике Коммунизма. На высоте 6500 порыв ветра унес палатку немца на южную стену. Бука помог – достал то, что осталось от палатки. По словам Анатолия, он был в фантастической форме и легко уходил на подъеме, что, конечно же, оценил немец, который позже пригласил Анатолия в экспедицию «Северное сияние» на К2 – одну из самых труднодоступных гор в мире. Чтобы одолеть такую вершину, нужна сильная команда.

– Перед К2 я дважды взошел на Мак-Кинли, – начал Толя, – где меня помнили по 90-му году. «Ноу проблем!» – и улыбаются. 17 июня я был в Исламабаде. Из-за сложностей с Министерством туризма Пакистана мы потеряли много времени, а отпуска у немцев ограничены. По пути встретили команду Словении, у них один человек погиб, а двое побывали на вершине, но на ногах у ребят чернели обмороженные пальцы.

Я записывала рассказ Буки и по интонации улавливала его настроение. Интроверт испытывал глубокое чувство вины.

– В базовый лагерь пришли 6 июля, на леднике находилось около 150 человек, среди которых было много сильных альпинистов и профессиональных гидов, – продолжал Толя.

– Гора серьезная, а времени мало. Немецкая федерация насчитывает в три раза больше членов, чем наша, и только один немец был на К2. Спустилась американско-канадская экспедиция, в которой трое взошли на вершину, но один участник погиб. Осадный стиль отличается от нашего, мы поднимаемся на определенную высоту и спускаемся в базовый лагерь, чтобы дать организму привыкнуть к новым условиям, а потом отдохнуть. Они не понимают, в чем суть ступенчатой акклиматизации. Мы затащили кучу продуктов в первый лагерь, мы жили там, а выше 6000 метров функциональные способности организма ухудшаются с каждым днем. Я стал поступать по-своему, и это задевало немцев.

П. С. Рототаев в книге «Покоренные гиганты» писал: «Проведением широких исследований физиологи подтвердили и обосновали найденный в практике альпинизма метод, поддерживающий нормальную жизнедеятельность человеческого организма до достаточно больших высот. Принцип такой подготовки получил название акклиматизации. Организм постепенно «приучают» ко все большим высотам. Тренировка эта ступенчатая: поднявшись до какой-то высоты и проведя в ее условиях некоторое время, восходители спускаются вниз не менее чем на 500 метров, затем поднимаются до еще большей высоты и снова спускаются. Так они продолжают акклиматизироваться до штурмового лагеря. Акклиматизация существенно повышает приспособляемость человеческого организма. Но физиологи свидетельствуют, что на значительных высотах, несмотря даже на хорошую акклиматизацию, происходит медленное истощение организма, теряется аппетит, снижается энергия и работоспособность». Автор называет акклиматизацию временным «повышением высотности» человеческого организма.

У Анатолия за плечами было 27 восхождений на семитысячники, траверс четырех восьмитысячных вершин Канченджанги в составе сборной СССР, восхождение на Эверест и Дхаулагири.

Букреев акклиматизировался по-научному, то есть поднимался на определенную высоту, заносил грузы, ночевал и спускался на отдых в базовый лагерь. Анатолий учился этому у сильнейших высотников Советского Союза, но иностранцы в его советах не нуждались. Они действовали по своему педантичному плану, по нескольку дней жили в высотных лагерях, не спускаясь вниз, а гипоксия отнимала у них все больше сил. Они медленно собирались и медленно двигались, заметно проигрывали русскому по темпу и по акклиматизации, но он не имел там права голоса, а немцы требовали, чтобы все члены экспедиции находились в равных условиях, так и не вняв советам профессионала. «Потому что русский альпинист для них не авторитет, – с горечью говорил Букреев. – Высотный носильщик обошелся бы немцам дороже, чем мое участие в экспедиции».

По их следам шли два шведа. Анатолий вышел вперед, навесил две веревки на опасном участке. Он понимал, что в очень низком темпе они прошли только одну треть пути, предложил вернуться, но немцы решили использовать последний и единственный шанс – они рвались на штурм.

– Я предупреждал, что мы перешли границы дозволенного, что горы не прощают ошибок и дилетантского отношения, и все, что мы делали, было уже неправильно. В 16:30 я был на вершине, замерз, дождался Петера и еще одного члена группы – австралийца Эндрю Лока. На спуске Петер отдал свою пуховку и фонарик Райнмару, тот в одиночку пошел к вершине, до которой ему оставалось работать два часа, а светлого времени оставалось лишь 15 минут. Я спускался гораздо быстрее – там нельзя ходить связанными, на таком крутом снегу ничего не стоит сдернуть напарника, а задержаться можно только ледорубом. Пару раз ноги соскальзывали, после 16 часов работы я был опустошен. В палатке я поставил на газ кастрюлю со снегом и проснулся только тогда, когда вылил на себя кипяток. Было 23:00. Выглянул из палатки, повесил у входа зажженный фонарик. Через полчаса подошел Эндрю, а Петер спускался между нами. Значит, он сорвался. Искать в темноте было бессмысленно, а рассвело в пять. Недалеко от палатки я увидел едва живого шведа, который вместе с напарником испытывал на высоте арктическое снаряжение и только поэтому не замерз. Он плакал, потому что его друг умер. Петера он не видел.

Прождав до двух часов, Букреев понял, что если и найдет кого-нибудь в снегу, то только мертвого. Профессионалы знают, что в таких масштабах искать человека все равно, что искать иголку в стогу сена. Петер Метцгер и Райнмар Йосвиг с горы не вернулись.

– При таком раскладе восхождения и у меня была масса шансов не вернуться, – говорил Анатолий.

Он признавал: казахстанская школа альпинизма была настолько сильна, что многие спортсмены могли бы получить мировую известность, если бы