Путь. Книга третья - Анюта Соколова

ещё существует король Саора, как не для решения мелких проблем каждого из своих подданных во всех мирах!

Джэд явно читает мои мысли, причём безо всякой магии, и, поднимаясь из-за стола, игриво кусает меня за ухо. Арвэ старательно смотрит в другую сторону, но по губам Владычицы кухни расползается улыбка. Синеглазый в хорошем настроении, ест с аппетитом – предел мечтаний доброй женщины. Как и моих.

Земля встречает нас яркими красками осеннего сада. На долю секунды мне даже кажется, что мы ещё в Саоре, просто перенеслись в иное место, настолько полыхают багрянцем резные листья деревьев. Клёны… подзабытое слово. Джэд меняет иллюзией одежду, заодно стягивает наши чёрно-белые гривы в низкие хвосты. Аллея выводит нас к старинному серому зданию, в котором я, по мере того как мы приближаемся, начинаю улавливать нечто знакомое. Но только разглядев очертания скульптур у входа, понимаю, где мы, и сердце ёкает:

– Синеглазый! А раньше сказать не мог?!

– Что мы идём в твой Университет? Если бы ты стал отнекиваться, признался бы. А так решил сделать тебе сюрприз!

Что и говорить, сюрприз удался. С нежностью смотрю на стены, в которых провёл три лучших года своей земной жизни… сколько воспоминаний! Удивительно, как услужливо память выдаёт давно похороненные вещи… Поступление, восторг мамы. Знакомство с сокурсниками. Приветливые лица друзей, совместные вылазки в город, пирушки, девушки…

На последнем я спохватываюсь и виновато кошусь на Джэда. В синих глазищах – огонёк тщательно скрываемой ревности.

«Счастье моё, это прошлое!»

В ответ меня берут за руку и тащат мимо охранника, для которого мы невидимы, по холлам, лестнице и коридорам к цели нашего визита. Он на самом деле очень ревнивый, наверно, ещё хуже, чем я, – мне не приходило в голову ревновать к воспоминаниям. Хотя… Я же радуюсь, что до меня у Джэда никого не было! Эльги не в счёт, она была другом больше, чем женой. И с ней он никогда не проявлял своего подлинного темперамента, не то что со мной! Мои легкомысленные похождения в другой, земной, жизни Синеглазый воспринимает очень и очень болезненно. Любое упоминание о них приводит к вспышке бешенства и неминуемо – постели, словно близостью Джэд пытается перекрыть всё, что я успел натворить ранее. А я настолько доволен этим, что не протестую.

Благообразная старушка с абсолютно седыми, белыми до голубизны, аккуратно собранными в пучок на затылке прядями встречает нас в уютном маленьком кабинете, изящно, несмотря на возраст, сгибается перед Джэдом, чуть ли не касаясь пола:

– Мой король! Благодарю, что так скоро откликнулся на мою нижайшую просьбу!

Давлю смешок. «Скоро» для Синеглазого – это в тот миг, как узнал. Или почувствовал. А позволить себе выспаться и прийти утром – поступок, влекущий обязательные угрызения совести. Джэд, скрывая смущение, спешит познакомить нас:

– Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа и мой муж – Ирен, дочь Корда, Наблюдатель Саора на Земле вот уже рекордные двести лет.

С новым интересом гляжу на сухонькую старушенцию, а она на меня – с жадным почтительным любопытством. Но это не сравнится с тем благоговением, с которым Ирен взирает на короля. На своего Правителя она, похоже, боится неловко дыхнуть. Руки в кружевных перчатках молитвенно складываются на груди, в серых прищуренных глазах – восторг. Двести лет! Дочь Корда застала время, когда и на Земле короли обладали властью и влиянием, могли подчинять и править, приказывали и повелевали.

– Мне очень приятно, Дэр, сын Дэфка. Позволь предложить тебе кофе.

На подносе три чашечки – крошечные, просвечивающие на свету. Одну Ирен с поклоном протягивает мужу, вторую любезно передаёт мне. Бесподобный аромат напитка ещё сильнее будоражит память. Я держу чашку обеими руками, Джэд тоже. Взгляд старой женщины скользит по нашим пальцам… ищет кольца? Не иначе… Во времена её девичества супруги на Земле не пренебрегали символами брака. В голосе Наблюдателя неприкрытое волнение:

– Прости меня, мой король, что отрываю от важных дел по недостойным тебя мелочам. Только я так давно живу вне Саора и настолько задержалась на свете, что у меня не осталось ни единого друга ни в этом мире, ни в родном. Не с кем больше посоветоваться…

Тонкие пальцы нервно теребят гладкий ободок её собственного обручального кольца под перчаткой:

– Мой покойный муж, как тебе известно, был уроженцем Земли: после его безвременной кончины я сохранила ему верность. Наши дети спят вечным сном, как, впрочем, и внуки, и правнуки… Моя праправнучка считает бабушку Ирен просто дальней и навязчивой родственницей, однако она – единственное, чем я дорожу. И её судьба беспокоит меня не на шутку.

Дочь Корда замолкает, а я пытаюсь представить жизнь, вырисовывающуюся за скупыми фразами. Утрату всех, кого ты любишь… понимаю, почему Иль всегда одинока. Забираю свою невесомую чашечку с кофе и деликатно отхожу к окну. Сюда доносятся лишь обрывки разговора. Джэд учтив и внимателен, многословный рассказ вдовы слушает сосредоточенно, не перебивая. Насколько я разбираюсь, речь идёт об открывшихся в девочке с каплей крови Саора магических способностях и страхе её прапрабабушки перед последствиями столь опасного наследства.

В чужие проблемы я стараюсь не лезть – в своих бы разобраться. Да и плохой из меня утешитель! Как утверждает Мэль, всю чуткость я отдал исключительно одному человеку, остальным ничего не досталось. Право же влиять на Наблюдателей имеет только король. Джэд, кстати, неплохой психолог. Однажды я спросил его в лоб: «Почему ты с первой секунды нашего знакомства изводил меня насмешками? Не настолько уж ты чёрствый и злобный – неужели нельзя было вести себя по-другому с братом, только что потерявшим мать?» И услышал: «Дэрэк, за ненавистью ко мне твоё горе притупилось через пять минут, ещё через десять ты перестал обращать внимание, что я притащил тебя в неизвестный мир, а спустя полчаса ты готов был дать мне в морду, но доказать, что ты не трус и не слабак. Добился бы я этого иным способом?»

Я улыбаюсь. Синеглазый, он такой! Трепетный, ранимый, восприимчивый юноша он только в моих объятиях. Сейчас с Ирен беседует мудрый король Саора… Прихлёбываю кофе и любуюсь видом из окна. Вечнозелёный газон подстрижен, словно по линейке, – как и много лет назад. Интересно, здесь вообще что-нибудь изменилось?!

«Джэд, можно я поброжу вокруг немножко? Очень хочу освежить воспоминания!»

«О своих победах?»

«Дурень! Я же тут не только девиц охмурял, но и учился, и даже жил три года! Пожалуйста!»

«Хорошо. Но не уходи далеко и надолго! Я вообще-то тебя для моральной поддержки брал!»

«Ты прекрасно справляешься без меня. К тому же я приду, как только позовёшь».

Выскальзываю за дверь, иду по коридору к центральной части. В здании, несмотря на ранний час, полно народу, то и дело ловлю на себе заинтересованные взгляды. Но тут всегда суета, особенно в это время года. Внешне я похож на студента, Цепь спрятана под курткой. И моё повышенное внимание ко всему вокруг можно списать на эмоции только что принятого в святая святых наук.

Восемнадцать лет! В подобных заведениях течение времени не так заметно, максимум, что поменялось, – таблички на дверях с фамилиями. Когда-то фамилия была и у меня…

– Осторожнее!

Засмотревшись, я налетаю на женщину. Вот что значит, жить в мире, где мало народу и велико уважение к Правителям. Привык, что передо мной все расступаются, а такие толпы случаются лишь на балах, и не чаще, чем раз в пару месяцев.

– Прошу прощения…

Как же принято обращаться к незнакомкам?! «Мисс» – она вышла из девической поры, «миссис» – ещё обижу, решит, что намекаю на возраст…

– Дэриэн?! Дэриэн Дойл?!

Вздрогнув, я всматриваюсь в ту, что назвала меня основательно забытым именем. Первый год в Саоре я ещё мысленно называл себя Дэриэном, потом «Дэр, сын Дэфка» окончательно вытеснило земное, а дальше трогательное Дэрэк заменило и его. Женщина передо мной ещё молодая, стройная и статная, с внушительным бюстом, властным взором, одета строго и по-деловому… я её знаю?!

– Ох, простите… Вы так похожи на моего старого знакомого, когда-то учившегося здесь! Прямо копия! Конечно, этого не может быть, он трагически погиб, утонул…

Порывистый жест рук – словно она хочет взлететь… И только тут ко мне приходит узнавание!

– Люси?!

В зелёных, не изумрудных, как у меня, а травянисто-крапчатых, пёстрых глазах вспышка радости и недоумения:

– Дэрэк! Это правда ты?! Нам