В джазе только хулиганы - Dragonfly

что-то похожее на шампанское. Надо было не бокалы, а рюмки покупать…

Посмеивающийся Соколов свернул кружок колбасы и уложил к себе в рот. Жуя, достал из кармана бенгальские огни, выдал каждому по парочке в свободную руку. Затем выудил зажигалку, неторопливо поджигая один свой заискрившийся огонёк.

Он тихонько зашипел, источая приятный горючий запах.

— Неужели я и вправду постарела… У нас в номере есть что-нибудь не настолько крепкое?

— Гр… гр… градус нельзя понижать, — с разгону выдохнул Вова.

Мы, хихикая, скрестили бенгальские огни над молниеносно уничтоженной пачкой колбасы, прикладываясь к горящей палочке в руках Соколова.

— Ну всё, хватит болтать, — он убрал зажигалку, следом достав телефон.

Оказалось, на нём уже была подготовлена трансляция с Красной площади.

Из включённого динамика сразу же донёсся бой курантов — величественный колокольный звон, долетевший до нас даже в Черногории. Я глянула на чёрное небо, по которому проплывало серое облако, затмевающее звёзды. Из-за него стало ощутимо, что мы, остановившись в горах, находимся чуточку ближе к небосводу, чем обычно.

Значило ли это, что отсюда желание услышат отчётливее? Я улыбнулась собственным мыслям и опустила взгляд на жёлтые искорки бенгальского огня.

— А где Оксана?! — внезапно взволновался Вова, пока каждый из нас прислушивался к звону. — Я же… я же говорил, что она не успеет!.. Э-э-э-э-эй! Она с дедом Морозом целуется! Это что, Ярослав?!

Половина ударов позади… я, Кирилл и Даша испуганно переглянулись. Проделать такой путь, стырить костюм из детского сада, чтобы оттянуть бороду и за секунду стать узнанным… Ярослав — это судьба. Наверное, Ковалёва тоже успела так подумать и зачем-то отчаянно бросила под ноги догорающую скрючившуюся палочку. Взъерошила свою стрижку, схватила руками обездвиженного алкоголем Вову за лицо и… насильно поцеловала, отворачивая от зрелища возле кофейной избушки.

Мы с Соколовым ещё раз обменялись ошарашенными взглядами, и в полсекунды стало ясно, что здесь никто не терял времени даром, кроме нас. Кирилл пододвинулся ближе, приобнял меня одной рукой за талию, сжимая через куртку, впился в губы под предпоследний удар курантов: а дальше я зажмурила глаза и ничего не видела. Только чувствовала, как мир пляшет кругом под отдалённые вскрики «С Новым годом» из разных концов парка.

Поцелуй оказался со вкусом страсти, алкоголя и сервелата. Лучший поцелуй, перенёсший нас, нехотя разлепивших веки, в Новый наступивший год.

Бенгальские огни догорали в руках, стреляя искорками, пока закончившие Вова с Дашей пялились то на нас, то вдаль: дико и умилённо. А… первой фразой после вереницы слюнообмена стало:

— ПОЖАЛУЙСТА! НЕ РАССКАЗЫВАЙ НАДИН ДМИТРИЕВНЕ ПРО ЯРИКА! — заголосила Ковалёва. Вова стянул с рыжей головы шапку и, пошатываясь то ли после ракии, то ли от женского напора, попятился назад, норовя врезаться спиной в чужую компанию. — КЛЯНИСЬ! ВОВА, КЛЯНИСЬ!.. — Но запыхавшийся после поцелуя Вова, недолго думая, драпанул вокруг ёлки. — Спокойно! Я беру его на себя! — обнадёжила нас Ковалёва и, как волчок за зайкой, сорвалась следом.

— И вас с Новым годом, — кивнул Кирилл, провожая двоих взглядом. — Ладно… у них будет вторая попытка через два часа.

— С Новым годом, Соколов, — улыбнулась я и нагнулась к упаковке из-под колбасы, укладывая на неё свой бокал. Рядом воткнула в снег сгоревший огонёк, расстегнула молнию на пуховике и залезла во внутренний карман. Не терпелось!

Наблюдая за тем, как я достаю его подарок, Кирилл явно что-то заподозрил. Уголки его губ приподнялись, от чего слегка проявились ямочки, а сам он, как обычно раскрасневшийся даже от слабого холода, растерянно замер. Из-под колпака выбивались тёмные волосы, а из-за ворота куртки выглядывало горлышко вязанного свитера с мелкими рисунками в виде снежинок.

Если бы увидела такой на любом другом парне, подумала бы, что это отстой. Но только не на нём…

— С Новым годом, Регин. У тебя там тоже колбаса? — нервно хохотнул Соколов.

— Не-а… — мотнула я головой, распрямившись. Выдохнула и протянула ему два билета. — Это тебе.

Он показался мне взволнованным, когда заторможенно стал разглядывать подарок из моих рук. Даже за кулисами Кирилл не терялся настолько очевидно… я могла бы подумать, что он недоволен.

— Джазовый концерт, посвящённый Фрэнку Синатре… — выдохнул он и поражённо приподнял брови. — Ну ты даёшь!

— В конце января. Тут два билета, — предупредила я на случай, если он не разглядел два раздвинутых веером краешка.

— Спасибо…

Соколов обнял меня, начав тепло целовать в щёку, а продолжил — в губы, бережно потягивая и смакуя. Стоило прикрыть веки, и веселящихся людей вокруг будто не существовало. Наверное, мы оба понимали, что осталось не так много времени до момента уединения. И это провоцировало возбуждение от любого касания…

— Кого позовёшь? — непринуждённо заговорила я, оторвавшись от его рта на грани одурения.

— Хах! Даже не знаю… — пожал он плечами, облизывая губы, и задумчиво добавил. — Вову, наверное.

— Ты серьёзно?!

— Да нет, конечно! — Кирилл зашёлся громким хохотом так, что на нас обернулись незнакомцы. — С тобой пойду, редиска!.. У меня тоже есть для тебя подарок, — почему-то невесело прибавил он.

Это же прекрасно! Я чуть не подпрыгнула от восторга.

Соколов снова расстегнул куртку и залез во внутренний карман — уже в правый — подозрительно на меня косясь. Сколько же всего туда помещалось?

Не отрывая от меня взгляда, он достал что-то пушистое, припрятал за тканным бортиком, поправляя, и протянул мне…

Белые нежные варежки, перетянутые красной ленточкой. Я заулыбалась, прикоснувшись к ним, и пыталась убедить себя обойтись без резких движений…

— Какие красивые-е-е! Спасибо! — пискнула я, всё-таки набрасываясь на Кирилла с объятиями. Но он спешно погладил меня по спине и отстранился.

— Примерь.

— Ты что! Нет, я боюсь, на них может попасть искра от бенгальского огня… лучше их спрятать. Они такие приятные!

Я проследила, как Соколов вскарабкался взглядом по ёлке, вдоль которой Вова наяривал уже второй круг. Нервно вздохнул и прикусил губу, из-за чего показался мне совсем уж смущённым… прямо как Вова в любой момент времени. Или даже хуже…

Я догадалась, что за примеркой варежек стоял какой-то план.

— А вообще я что-то замёрзла. Сейчас распакую… — ленточка, которой были перевязаны резинки рукавичек, легко развязалась, и я убрала её в карман.

Вдела левую ладонь в холодную пушистую варежку, тут же принявшуюся нагреваться, обратила внимание, как Соколов отвернулся, разглядывая сугроб, и, помедлив, нырнула во вторую.

Мои пальцы коснулись чего-то длинного, металлического и ледяного, скрывающегося на дне варежки.

— Ой… тут что-то есть? — Кириллу, изображающему благородное равнодушие, показалось, что просто отвернуться мало. За его головой последовали и ноги с туловищем. Я тихонько рассмеялась, доставая из варежки украшение, а когда вытянула его