Найти то... - Дия Гарина

– Я не боюсь. Вы ничего не расскажете. Больше того, вы и меч отдадите не якудза, а мне.

– С какой стати?

– Видите ли, еще днем, когда мы с вами беседовали, вы рассказали, что приехали из N***ска. По счастливому совпадению там же проживает один из партнеров младшего Накамуры по совместному бизнесу. Это показалось мне интересным. И поэтому я вернулся, якобы за фотоаппаратом, но на самом деле мне нужно было кое-что у вас выяснить…

Он мог не продолжать. Обострившийся до предела рассудок, заключивший временное перемирие с интуицией, уже подсказал мне, что за этим последует. И не ошибся.

– Спутниковый телефон – в наше время вещь необходимая. Я созвонился с партнером мистера Накамуры в N****ске и попросил его об одном маленьком одолжении. Думаю, что вашего сына уже забрали из летнего лагеря. И если вы не отдадите мне меч… Не хочу огорчать вас, но в этом случае вашего сына не будет в живых.

Па-ба-ба-бам.

Судзуки даже наклонился, чтобы посмотреть, как я отреагирую на его слова. Но, ничего интересного не увидел на моем одеревеневшем лице.

– Я понимаю, как нелегко вам будет сделать выбор между женой и сыном, и поэтому даю вам время подумать. До утра. Сейчас два часа ночи, в шесть я приду за вами.

– А как же якудза? – только и мог спросить я.

– О, они проспят несколько дольше, чем рассчитывали, и нам не помешают.

– Одного не пойму, – начал я рассуждать, чтобы хоть на какое-то время отогнать страшный призрак вставшего передо мной выбора, – зачем вы так все усложнили? Зачем понадобилось перепрятывать меч, когда вы могли со своими талантами сделать так, чтобы якудза в одно прекрасное утро вообще не проснулись? А сами, прихватив меч, сели бы на браконьерское судно, якобы случайно оказавшееся в этих водах, и ищи ветра в поле… то есть в море.

– И навлечь на своего благодетеля гнев клана Ямагути? Ведь старший Накамура сразу же обо всем догадается, – усмехнулся Судзуки. – Так что в каком-то смысле ваше появление мне на руку. Неучтенный фактор. Форс-мажор. Досадная случайность. Упрямец, отказавшийся выдать тайну местонахождения меча, несмотря на все принятые меры. Да, вас мне послала сама судьба…

– Но почему вы так уверены, что я сделаю выбор в вашу пользу?

– Потому что вы – русские, так же как и мы – японцы, очень дорожите своими детьми. Кроме того, недавно вам стало известно об измене вашей жены, так что…

Ах, ты старый японский хрыч! Выпытал у меня даже ЭТО! Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы не дернуться, – Судзуки совсем необязательно знать, что по какой-то причине захватившее меня онемение, пошло на убыль, и при большом желании я даже смогу пошевелить рукой.

– Так что, разрешите откланяться, – японец поднялся, – Надеюсь, что к тому времени, когда я вернусь, вы примете единственно верное решение.

И свет фонаря, прыгающий по стенам тоннеля в такт его шагам, очень скоро сменился непроглядной тьмой. Но на душе у меня напротив было светло и радостно. Еще бы! К рукам почти полностью вернулась подвижность, и я уже попробовал на крепость цепи, опутывающие меня, как паутина муху. Жаль безрезультатно. Видимо не настолько они проржавели, чтобы рассыпаться от моих потуг. Что ж попробуем по-другому. И я начал извиваться как уж на сковородке, пытаясь освободить правую руку, которая как мне показалось, прилегала к телу не так плотно как левая.

Не буду утруждать вас подробностями, но прошло не так уж много времени, прежде чем мне удалось выполнить задуманное. А дальше все пошло как по маслу, и я очень быстро освободил верхнюю часть своего драгоценного туловища от крепких объятий цепи. Но каждый плюс состоит из двух минусов: горизонтального и вертикального. Вот и в моем случае без двух минусов не обошлось. Во-первых, ниже пояса мое тело по-прежнему оставалось онемевшим, и о том, чтобы пошевелить ногами приходилось только мечтать. Во-вторых, оказалось, что меня связали несколькими цепями, и освободить ноги от них не удавалось, потому, что в отличие от рук к пальцам чувствительность не вернулась и распутать наверченные узлы, оказалось им не по силам. Ну и ладно. Так поползу. Не промахнуться бы только мимо тоннеля.

И я пополз. Целых два метра прополз, пока невидимая в темноте цепь, приковавшая ноги к железной опоре, поддерживающей балку, не натянулась, и не пресекла мою попытку к бегству. Па-ба-ба-бам. Не собираясь так просто сдаваться, я повернул в сторону и, описывая возле опоры окружность, стал шарить в темноте в поисках достаточно тяжелого предмета, чтобы попытаться разбить цепь, но, увы, кроме рассыпанных ржавых гвоздей, на которые постоянно натыкались мои многострадальные руки, ничего обнаружить не удалось. Наверное, у судьбы были относительно меня совершенно другие планы.

Я неподвижно сидел, прислонившись к опоре, и уже в который раз прокручивал в голове эпизод, вычитанный лет десять назад в одной умной книжке. В годы немецкой оккупации везли на расстрел еврейские семьи. И один сердобольный полицай за золотые сережки, примеченные им в ушах молодой симпатичной еврейки, к подолу которой испуганно прижимались двое черноглазых мальчишек, предложил спасти одного из них. Несчастная женщина долго упрашивала его не разрывать ее материнское сердце, но спасти двоих полицай не смог бы при всем желании. И тогда молодая мать, крепко прижав к себе сыновей, отказалась от помощи, будучи не в силах решить: кому из детей она во второй раз подарит жизнь, а кого обречет на смерть. Тогда это решение любящей матери показалось мне сущей дикостью, но теперь…

Я не буду выбирать. Слышите? Я отказываюсь! Пусть это сделает кто угодно: Бог, судьба, случай… только не я! И тут у меня, кажется, появилась идея, каким образом избавиться от кошмарного выбора. Идея еще только обрастала доказательствами, а бесчувственные пальцы уже пытались поднять с пола, с трудом обнаруженный здоровенный ржавый гвоздь. Сейчас… Сейчас… Нужно только точно попасть в сонную артерию… И может быть, спектакль, который был поставлен для меня японскими режиссерами, не станут доигрывать до финала, если единственный зритель покинет зал. Может быть, они не захотят рисковать, воплощая в жизнь свои угрозы, если меня не станет. Может быть. Но даже если… Это будет уже не мой выбор. Простите меня, родные мои! Простите, если сможете. Наверное, я ослеп, потому что не вижу другого выхода. Прощайте… Неловко зажатый в кулаке гвоздь двинулся к шее, и … буквально раскрошился у меня в руках, даже не проколов гидрокосюма. Н-д-а-а. Облом подкрался не заметно…

Я перепробовал на прочность еще с десяток гвоздей, прежде чем понял, что этот номер до безобразия дохлый. Провалявшиеся больше полувека при почти стопроцентной влажности гвозди были изъедены ржавчиной до основания. В отличие от цепей, сталь которых была не в пример лучше и почти не подверглась разрушению. Холодный пот выступил на моем лбу, неужели меня все-таки заставят выбирать? Хренушки!

Руки зашарили по холодным граням опоры. Что-то всплывало в моей памяти, какая-то несообразность бросилась мне в глаза, когда я, обследуя пещеру, пару раз проходил мимо. Ага, нашел! В стальном корпусе опоры пальцы нащупали обглоданную ржавчиной дыру. Несколько раз ударив локтем, я обломал крошащиеся края, и, убедившись, что устоявший под ударами острый выступ достаточно крепок, попытался избавить запястья от плотно прилегающих браслетов гидрокостюма. Но резиновые рукава не поддавались, и мне пришлось, выдав пару нецензурных выражений в адрес завода изготовителя, навалиться всем весом на прижатую к выступу руку, и рвануться в сторону. Удовлетворенно ощупав образовавшуюся в костюме дырку, я снова положил руку на выступ и вздрогнул от холодного прикосновения металла к коже. Ну, что ж, продолжим.