Феодал. Боярин - Александр Логинов

– Не ревнуешь? – спросил Андрей спокойно смотрящего на это безобразие Тита.

– Чего? Неа, – Тит догадался, о чем спросил князь. – Сейчас можно. Мы ведь думали, того… сгинем.

– Это как сгинем? – очень удивился Андрей. – Не верили, что обороню я своих крестьян?

– Ить мы как думали, много бесермен прибежало, осадили усадьбу твою они. Хвастались нехристи, что уже на рассвете гулять они будут в усадьбе, – начал оправдываться княжеский ключник.

– Попировали они. – Андрей ухмыльнулся, вспомнив, как побили они татарскую рать под стенами усадьбы.

– С энтими татями что делать будешь, княже? – спросил Тит, показывая на телеги, на которых лежали связанные кожаными ремнями люди.

– Кулчук! Хватит тебе с Марфой целоваться! Сейчас тебя муж оглоблей поколотит за безобразие такое, – громко крикнул Андрей молодому татарину. – Почему этих не освободил?

Парень ужом выскользнул из горячих объятий Марфы и задал стрекача, пока разгоряченная бабенка его опять не поймала. Подбежав к князю, доложил:

– Так Тит сказал, что это тати. Пронские бояре с воями. Они село грабили, когда татары налетели, – парень произнес это по-татарски, но Тит его понял и сам стал рассказывать, как дело было.

– Налетели изверги на рассвете, слава богу, никого не посекли. Связали нас, а сами шерстить по избам кинулись. Потом напились меду и завалились спать, а тут бесермены нагрянули. Татарва их отлавливала поодиночке и на телегу. Радовались, что сильные вои попались, да все бронные, дорого продать их можно.

– А чего? Можно и продать! – Андрей подошел к телеге и внимательно рассматривая сваленных на ней кулями связанных по рукам и ногам пронских горе-вояк. – Продать татарам, а вырученное серебро пропить! – и под громкий хохот собравшихся завершил свою мысль: – Чтобы другим татям неповадно было безобразничать в моих владениях!

В один из солнечных дней, когда служилый князь и боярин великого князя Резанского вместе со своим дворецким объезжал сенокосные угодья или пожни, как их тут еще называют, зашел между ними разговор о разведении скота. Андрей искренне удивлялся, почему в деревнях почти нет скотины. Если есть, то порода очень мелкая, коровы необычайно тощие.

– От того, что сена мало, – Спиридон пришлепнул надоедливую мошку и продолжил: – Вот в усадьбе почитай никого не осталось, окромя стражи, всех отправил я на косьбу. В деревнях то же самое, пустые деревеньки стоят сейчас. Крестьяне сено заготавливают. Только не успеть им накосить потребное. Других дел по хозяйству много, оттого косят почитай все лето. По ночам зачастую тоже. Иной раз с одного покоса по два раза сено берут.

– Если все лето косят, отчего сена не хватает? – продолжал расспросы Андрей.

– Так на двор тех пожней приходится чуть больше чети. Вон смотри лужок-то, – Спиридон махнул рукой в сторону покоса, где ратники Луки как заведенные махали косами. – Крестьянин этот лужок ден пятнадцать косить будет. В копны скидать потом сено надобно. Трава в копнах стоит в ведренное время по три дня, а в ненастье с седмицу и более. При просушке мечут в стога и скирды, а копны возят на лошадях опутанные веревкой.

– Мы же много сена заготовили, – возразил Андрей.

– Так то мы. Косилка твоя конная в день столько накашивает, сколько вся деревня за несколько ден.

– Не все же косилками косим, вот мужики косами машут. Споро работа у них идет, – снова возразил Андрей.

– Крестьяне все больше горбушами косят. Спина затекает быстро, если горбушей косить, – пояснил Спиридон.

– И что, везде сена не хватает или только в нашем княжестве?

– Где как. По Оке укосы хорошие. А так скотина впроголодь стоит. Иной год крестьяне солому с крыш всю повыдергивают. На Москве луга хорошие, по Москве-реке, по Лопасне, Клязьме. А пустошное и всякое лесное и болотистое сено волокнисто, но не споро для корму.

– Обычно сколько сена накашивают?

– С этого лужка, – Спиридон махнул рукой в сторону покоса, – деревенька о три двора запасет в хороший год пять на сорок волоковых копен.

– А в копне сколько?

– Пуда четыре.

– Это сто восемьдесят пудов, – подсчитал Андрей. – И не хватает?

– Не хватает, знамо дело, – ответил Спиридон. Хочешь не хочешь, а пришлось заняться князю сельским хозяйством со всем вниманием. Увеличение поголовья скота вызывало опасения за сохранность скотины. Как перезимуют овцы и бараны? За лошадей сердце болело. И судя по увиденному воочию, и слова Спиридона и Демьяна это подтверждали, дела у крестьян со скотинкой обстояли аховым образом. Андрей тщательно записывал полученные от мужиков сведения и по вечерам, оставшись один, при свете восковых свечей пытался систематизировать информацию. По всему выходило, что без помощи боярина крестьяне не смогут самостоятельно улучшить ситуацию с содержанием скотины.

«Действовать прямыми приказами, – думал Андрей. – Не тот вариант. До крепостничества еще далеко. Крестьяне мои – обычные арендаторы. Ведут хозяйство по “старине”… Стоп. А холопы? Через пять лет холопские семьи получат свободу и землю с хозяйством. Вот с холопов и надо начинать нововведения».

Крестьянский двор из четырех душ обоего пола имел до набега татар в среднем две лошади, одну корову, пять-шесть овец и столько же свиней. Как обстоят дела со скотиной в других княжествах, Андрей собирался вызнать у купца и Луки, но пока решил отложить это дело на потом. Главное сейчас, разобраться с собственным хозяйством и по возможности повысить его товарность.

Достаточно высокая мобильность населения, связанная в первую очередь с феодальными войнами, где главная ценность трофеев заключалась в полоне, не позволяла выявить региональную особенность в содержании скота. По всему выходило, что это дело будущих столетий, когда Русь избавится от татаро-монгольского ига и угрозы Казанского и Астраханского царств. К слову сказать, Казань со своим ханом уже здесь была. Но представляла собой печальное зрелище. Московские рати и новгородские ушкуйники совершенно разорили Казанские земли. В Астрахани же сидел собственный хан, а ханов поменьше, которые не признавали власть Золотой Орды или астраханского хана, было что блох на собаке.

На зимнее время крестьянский скот помещался в хлеву, который ставили под одной с избой крышей. Часто над хлевом располагался сенник. Но большинство крестьянских дворов в вотчине Андрея содержали скотину под навесами во дворе или же рядом с двором, огораживая навесы забором. Под крытыми соломой навесами делали хлева, закуты и ставили плетенки. Овцы отдельно, свиньи отдельно, корова отдельно, лошади отдельно.

Крестьяне кормили скотину три раза в день. Коровы и лошади были очень мелкие. Андрей еще не понял, то ли порода такая, то ли от бескормицы, но собирался из похода на приграничные литовские земли пригнать с десяток-другой голов скота, надеясь, что там порода покрупнее. Местные коровы молока давали всего ничего, а жирность его чуть выше магазинского. Этот факт попервости возмущал Андрея до глубины души. Живет в деревне, а молоко нежирное совсем! Боярин чувствовал себя обманутым, но таковы были реалии средневековой деревни. Андрей дал себе слово улучшить жирность молока, по крайней мере в своем вотчинном хозяйстве. «В крайнем случае купец через ганзейских купцов сторгует мне немецких коров, а можно еще из Англии привезти парочку телок», – решил Андрей.