Клятва московской принцессы - Анна Устинова

– А если ей не хватит? – заколебался мальчик.

– Я сделал с запасом, – заверил Христофор Павлович, – но сам пить не стану, естественным образом адаптируюсь. Во мне «Панацея» вместе с оздоровительным средством играет.

Едва глотнув, мальчик почувствовал, как по его телу разливается жар. Огонь пронизал его от головы до пяток. Холодильник теперь казался ему южным берегом Крыма в разгар курортного сезона. Даже лоб покрылся испариной.

– Где же Зоя? – начал он озираться вокруг.

– Вон там, – указал кудесник на глыбу льда, возвышающуюся посреди помещения.

Они приблизились к ней. Глыба была объемной, бесформенной и совсем не прозрачной.

– На гроб не похоже, – сказал Егор.

– Так ведь он ледяной, – спокойно отреагировал кудесник. – Погоди-ка, а что это за кочка сверху?

– Да он весь какой-то бугристый, – не насторожился Егор.

– Нет, там что-то внутри. – Христофор Павлович потер лед ладонью.

– Зоя? – с сомнением произнес Егор.

– Конечно, нет, – покачал головой кудесник. – Для нее эта кочка слишком мала. Чем бы ее разбить?

– Сейчас.

Мальчик сбегал в подсобку уборщицы, там сразу же обнаружился молоток. Схватив его, он бегом возвратился назад и со всей силы врезал молотком по ледяной выпуклости. Она раскололась. Половина льда отлетела, обнажив бурый комок шерсти.

– Белка! – первым воскликнул Егор. Слезы подступили к горлу, и он с трудом выговорил: – Она замерзла, но не оставила Зою.

– Не впадай в панику, – одернул его кудесник. – Давай-ка осторожненько освободим ее из ледяного плена.

Вскоре жалкий смерзшийся комок лежал на руках у мальчика.

– Может, ваше лекарство и ей поможет? – с надеждой спросил он.

– Сейчас проверим.

Христофор Павлович, с трудом раздвинув сомкнутые челюсти зверька, влил Белке в рот несколько капель из бутыли, затем налил немного средства на шерсть.

– Растирай, и как можно энергичнее.

Егор, постелив на пол собственную майку, уложил на нее Белку и принялся энергично массировать ее тело. Христофор Павлович, вооружившись молотком, принялся осторожно обстукивать ледяную глыбу.

– Для такого слоя молотка мало, – сказал Егор.

– Тут должна быть критическая точка, – возразил Христофор Павлович. – Если ее найти, лед рассыплется от одного удара.

– Да эту точку мы год искать будем! – с досадой выкрикнул мальчик.

– С каких это пор ты во мне сомневаешься? – обиделся старик.

Егор понял: к Христофору Павловичу вернулись вся прежняя сила и сверхъестественные способности. Тельце Белки дрогнуло. Воодушевленный этим, мальчик продолжал растирать рыжую шкурку. Кожа зверька вроде бы потеплела.

– Она оживает, – еще не до конца веря своим ощущениям, произнес он.

За спиной у него раздался грохот. Он обернулся. Сверкающие всеми гранями осколки льда взмыли к потолку, собрались там в пухлое облачко и лепестками хризантемы ринулись вниз. Один из осколков больно царапнул Егора по щеке. Мальчик провел по ней ладонью. Кровь. Ерунда, ничего страшного. Главное, ни одна острая льдинка не упала на Зою. Надев майку и сунув теплеющую Белку за пазуху, пусть греется теплом его тела, мальчик кинулся по хрустящему насту к постаменту, на котором, вытянувшись в струнку, лежала Зоя.

Глаза ее были плотно закрыты. Длинные черные ресницы резко контрастировали с мертвенной белизной кожи. Она казалась прекрасным мраморным изваянием. Егор схватил ее за руку. Его пронзило ледяным холодом. К глазам подступили слезы. Неужели они с Христофором Павловичем нашли ее слишком поздно? Рука Зои казалась холодной и твердой, словно лед или камень. Он в отчаянии посмотрел на кудесника.

– Она… Еще… Жива? – с трудом выговорил он. – Мы не опоздали?

– Никуда мы не опоздали, – сердито буркнул кудесник, но почему-то отвел взгляд. – Хотя, конечно, не могу утверждать, что она в полном порядке.

Сердце у Егора упало.

– Вы не уверены, что сможете оживить ее?

– Хватит болтать! – рассердился Христофор Павлович. – Давай-ка займемся делом. Сейчас я открою ей рот, и ты подержи ее челюсть, пока я волью лекарство.

– А если внутри у нее все замерзло? – Егора не покидала тревога.

– Молчать! – рявкнул кудесник. – Никогда не позволяй сомнению брать верх над верой, это первый шаг к поражению.

Он бережно положил ладони на Зоины щеки. Обескровленные губы раздвинулись, обнажив крепко сжатые зубы. Егор вздрогнул и отшатнулся.

– Ножик есть? – коротко бросил ему кудесник.

– Вы будете ее резать? – с ужасом выдохнул мальчик.

– Я должен разжать ей зубы, – пояснил Христофор Павлович. – Кого спрашивают, ножик есть?

– Есть. – Егор уже шарил по карманам в поисках ножика, позаимствованного из садового сарайчика. – Вот. Возьмите.

Кудесник раскрыл нож и тонким лезвием раздвинул сцепленные зубы девочки.

– Вот теперь держи, чтобы она вновь его не закрыла, – приказал он мальчику.

Руки у Егора дрожали. Христофор Павлович начал тоненькой струйкой вливать в Зоин рот лекарство.

– А она не захлебнется? – заволновался Егор.

– Не мешай, и глупых вопросов задавать не надо. Лучше следи за ней. Кожа уже должна потеплеть.

– У нее губы порозовели! – воскликнул Егор.

– Очень хорошо, – обрадовался кудесник, который все-таки, видимо, тоже испытывал определенные опасения. – Сейчас разотру ей ступни лекарством.

Некоторое время спустя Егору показалось, что Зоя выдохнула, а затем вдохнула. Или ему только показалось? Он опустил голову. Его щеки действительно коснулось ее дыхание.

– Христофор Павлович! Дышит! – радостно возопил он.

– Замечательно! Бери лекарство и три ей ладони.

Вскоре и ладони сделались теплыми. А потом ресницы девочки дрогнули, и она широко распахнула глаза. Они тут же наполнились ужасом. Зоя вырвала у Егора руки и исторгла панический вопль.

– Зоя, не бойся, это же я! – схватил ее за запястья он.

– Пусти! Пусти! – она пыталась изо всех сил вырваться.

– Зоя, девочка моя, – склонился над ней кудесник, – ты нас не узнаешь?

Девочка перестала биться.

– Христофор Павлович, как я вам рада! А это кто? – перевела она взгляд на Егора.

– У нее, наверное, амнезия, – растерялся от такой встречи мальчик.

– Нет, милый мой, амнезия как раз у тебя, – хмыкнул в бороду Христофор Павлович. – Забыл от радости, в кого тебя моя сестра превратила?

– Ой, – хлопнул себя по лбу Егор.