Клятва московской принцессы - Анна Устинова

– Вяжем. Срочно, – к Егору присоединился кудесник.

– Сейчас. – Егор метнулся к сундуку, в котором, как ему было известно, валялось всяческое тряпье, которое трансмагистр по скупости не выбрасывал.

Минуту спустя великий химик, маг и астролог лежал спеленутый, словно младенец.

– Может, в сундук его запихнем? – предложил Христофор Павлович.

– Ну его, – отмахнулся Егор, – он тяжелый. Проще здесь и оставить. Никуда он теперь не денется.

– Тогда хоть глаза ему завяжи, – распорядился кудесник. – А я пойду готовить лекарство.

И он, напевая что-то веселенькое, направил стопы к шкафам с химикатами, откуда радостно сообщил:

– Полный набор. А кое-что на столах почти готовенькое. Знал бы он, для кого старался, съел бы с досады собственную мантию.

– Нет, лучше сами ею воспользуемся, – возразил Егор, нацепляя на голову трансмагистра его же собственные вылинявшие от многочисленных стирок трусы, которые нашлись в сундуке.

– И то дело, – покивал Христофор Павлович, ссыпая в колбу с зеленой бурлящей жидкостью фиолетовые кристаллы. Тщательно размешав получившуюся субстанцию, он присовокупил к ней белый порошок и желтые хлопья, после чего колба отправилась в ускоритель.

– Это для меня, а теперь позаботимся о нашей девочке, – с довольным видом проговорил он. – Редко выпадает удача явиться на все готовенькое! Везет нам сегодня, мой мальчик!

Эйфория, охватившая старика, насторожила Егора:

– Сплюньте три раза через левое плечо!

– Это еще зачем? – оторвал взгляд от лабораторного стола кудесник.

– Океанская традиция против сглаза, – ничтоже сумняшеся, выпалил мальчик.

– В жизни не слышал, – пожал плечами Христофор Павлович, но совету последовал. – Может, ты и прав, – он хихикнул. – Как тебя там называют? Мальчик Фу?

– Именно, – подтвердил Егор.

– Эх, – расправил плечи Христофор Павлович, – давненько у меня так бодро кровь по жилам не бегала!

– Это от «Панацеи»? – поинтересовался Егор.

– От нее родимой.

Он засуетился между столами, сливая жидкость из разных пробирок и колбочек в большую стеклянную бутыль.

– Даже лучше, чем я рассчитывал, – наконец констатировал он. – Еще время осталось. Пожалуй, сварганю-ка я еще запивочку для нашего придворного гения. – Он покосился на спеленутого Амадеуса. – Память ему отшибет на сутки в одну и другую сторону. Не вспомнит, что было и что еще будет, поэтому сможешь у него спокойно работать дальше.

– Зачем? – удивился Егор.

– Это ты потом сам поймешь. – Кудесник опять заметался по комнате, готовя новую смесь. Призывно загудел зуммер. На ускорителе замигала красная лампочка.

– Мое лекарство готово! – сообщил кудесник. – Сейчас запущу Зоино. А пока будем ждать, произведем кое-какие поправки в записях великого ученого и мага. Совсем не следует, чтобы он вывел формулу оживления. – Он уже листал тетрадку трансмагистра. – Так, – кудесник потер страницу тампоном, смоченным в какой-то жидкости, и формулы на странице исчезли. – Теперь компьютер его почистим. Благо, он у него включен. Даже пароль подбирать не придется. – Пальцы кудесника забегали по клавиатуре.

– А вдруг он в ходе дальнейших экспериментов найдет ошибку в расчетах? – заволновался Егор.

– Но ты же будешь работать на него. Начнет по-новой, внесешь в его расчеты небольшую поправочку, которую я тебе подскажу. А с той формулой, что я ему подредактировал, даже жабу не оживишь.

Жидкость высохла. Кудесник почерком Амадеуса написал на образовавшемся чистом пространстве другую формулу.

– Надо бы еще с собой кое-что забрать, – снова помчался он к шкафу с химреактивами. – Здесь есть очень редкие вещества. Амадеусу они только во зло, а мне вполне пригодятся.

И он принялся набивать рюкзак Егора пузыречками, кулечками и пакетиками. Когда он решил, что достаточно отоварился, рюкзак уже распух, как живот обжоры, и замки едва застегнулись. Правда, немалое место в нем заняла бутыль, предназначенная для Зои.

Христофор Павлович принял свое лекарство, отдышался, словно после хорошего удара под дых, и бодро скомандовал:

– Пошли вольем в господина трансмагистра то, что ему от нас причитается.

Размахивая воронкой и напевая себе под нос бодрый марш, он совместно с Егором направился в другую комнату, где лежал дремлющий Амадеус. Не успел тот очухаться, как Христофор Павлович засунул ему воронку в рот и принялся лить в нее густой черный и вязкий, как патока, сироп. Видимо, сироп был к тому же и сладкий, во всяком случае, трансмагистр еще долго с удовольствием причмокивал.

– В ребеночка превратился, – хмыкнул старик. – Видишь, глазки какие стали бессмысленные. Еще минутка, и можем его развязать. Он и не встанет. А пока давай-ка проверим, замели ли мы все следы своего пребывания?

Они тщательно прошлись по лаборатории, придирчиво приглядываясь к каждой мелочи.

– Но мантию мы возьмем, – настаивал Егор.

– Правильно, – согласился Христофор Павлович. – Вернешь ее в течение дня. Он еще сутки не будет ничего замечать. А по симптомам любой врач заключит, что у него переутомление.

Они совместно распеленали его, мальчик запихнул тряпки обратно в сундук и напоследок взглянул на трансмагистра. Тот лежал, свернувшись в позу эмбриона, и с упоением сосал большой палец правой руки. Егору отчего-то стало его жалко.

Сняв с крюка мантию, он протянул ее кудеснику.

– Выверните наизнанку и превратитесь в невидимку. У меня-то пропуск. Пойдем как обычные люди. Червяные ходы больше нам не потребуются. Держитесь рядом со мной, я ведь тоже вас не увижу. Вдруг потеряем друг друга.

– Ну, как-нибудь справимся. – Христофор Павлович уже облачался в мантию-плащ.

– Лягух, за работу. Твоя очередь, – скомандовал Егор.

Розовое существо, радостно квакнув, выпрыгнуло у него из-за пазухи и втекло в скважину дверного замка.

Вскоре они уже шли по пустынным коридорам Башни. Проехались в лифте и вылезли на этаже зоопарка.

– Не расстаться сегодня нам с этим местом, – хмыкнул кудесник.

– Надеюсь, скоро все-таки расстанемся. – Егор предвкушал встречу с Зоей.

Пятое помещение обнаружилось за седьмой по счету дверью. Сперва они попали в тесный тамбур, а потом Лягух отпер им следующую дверь – металлическую, тяжелую, многослойную. На них пахнуло арктическим холодом.

– Ядрено, – поежился кудесник, поплотнее запахиваясь в уже вывернутый видимой стороной плащ трансмагистра. – Погоди, – глянул он на трясущегося в своей маечке Егора и, вытащив из его рюкзака бутыль с оживляющим средством, предназначенным Зое, велел: – Выпей, но только не больше глотка.