Мы восстанем завтра - Анатолий Гончар

– Всем – менять позиции, чаще менять позиции! – Ничего нового, ничего оригинального, а что можно еще придумать? Добавить «держаться»? Они и без того все знают. Поделив роты на тройки, я отправил их почти в автономное плавание. У каждой тройки свой подъезд, свои этажи. У меня центральный подъезд, первый и второй этажи. Первоначально нас было пятеро, я, Сатаев, Васенков и два ополченца – Тушин и Волков. Теперь осталось двое, Тушин и Сатаев убиты, Волков с тяжелым ранением эвакуирован в бомбоубежище.

– Живее, Юра, живее! – торопил я, видя, что Юрка медлит занимать позиции, что ж, его можно понять. Стреляешь ты, в ответ тут же стреляют в тебя. Но как иначе? По нам бьют из зданий напротив, мы отвечаем и одновременно пытаемся контролировать подступы. На случай проникновения по углам здания выставлены заслоны.

– Дави их, дави! – Мой голос наполняет и без того безумствующий эфир. Матерятся командиры отделений, пытается «достучаться» до какого-то неведомого мне Отрока корреспондент с позывным Ангел. Бой продолжается. Очередь – смена позиции, очередь – присесть и к другому окну или дыре – амбразуре. Пули над головой, россыпь осколков по стенам, вновь выстрелы, крики, и очередная волна атакующих поползла за спасительное укрытие стен занятых противником зданий.

– Товарищ прапорщик, я перекушу?

– Перекуси. – Мне не оставалось ничего другого, как, мысленно порадовавшись за Юркин аппетит, взять «ТР-8» и, усевшись на корточки, начать вести наблюдение за близлежащей местностью.

Васенков разорвал упаковку пайка, достал из него и вскрыл банку тушенки, но подрагивающие от усталости и нервного напряжения пальцы разжались, и банка, по законам подлости перевернувшись в воздухе открытой поверхностью, шлепнулась на пол.

– Вот ведь… – Юрка мгновенно схватил банку и, несколько раз скребанув пластмассовой ложкой по испачканной поверхности, философски изрек:

– Быстро поднятое упавшим не считается.

– Ты еще скажи: каждая соринка во рту витаминка.

– Угу, – легко согласился Васенков. Я хмыкнул и продолжил наблюдение.

Увы, мое созерцание длилось недолго. Со стороны противника наметилась движуха.

– Юра, заканчивай.

– Че это? – Ложка уткнулась в твердую поверхность тушенки.

– Вахи выползают, – пояснил я свое требование.

– Да ну, на фиг, – бросил он неверяще, но в подтверждение моих слов по фасаду обороняемого нами здания зацокали пули, львиная их доля, влетая в окна, плющилась о покрытые обоями стены. Банка с тушенкой полетела в сторону. – Пожрать не дали! – Пылая праведным гневом, Юрка вскинул автомат и вложил всю наполнявшую его ярость в длинную прицельную очередь. В следующую секунду нам пришлось распластаться на полу и буквально по-пластунски выползать из взятой на прицел комнаты – установленный на крыше «Корд» срезал остатки деревянного покрытия подоконника и окончательно изувечил висевшую на стене репродукцию картины «Утро в сосновом лесу». Срезанная рама со стуком упала на пол. Мы сменили позицию, перейдя в другую квартиру. «Корд» замолчал – его обслугу сняли наши укрывшиеся где-то в глубине дворов снайперы, но противнику удалось подобраться к стенам. Вниз полетели гранаты, они ответили тем же. Половина их собственных «эргэдэшек» и «эфок» досталась им же.

Паре десятков боевиков удалось закрепиться на развалинах поликлиники, остальные отошли, но вскоре, пользуясь отсутствием у нас одноразовых гранатометов и выстрелов к «РПГ», враг подтянул БТРы и начал новую атаку.

«Мы должны выполнить, мы должны выполнить поставленную задачу, даже если она невыполнима, – твердил себе я, стреляя и стреляя во все ближе и ближе подбирающегося противника. – Мы должны. Держаться до конца и, если потребуется, умереть. Нам есть ради чего, точнее, кого». Я добил магазин, отпрянул от окна, спешно пристегнул запасной, передернул затвор, повернулся лицом к окну, замер, набираясь решимости – пули то и дело влетали в широкий проем, оставшийся от выбитой оконной рамы. Пальцы левой руки сами собой нащупывали рассыпуху в кармане и забивали опустевшие магазины.

– Старый – Центру, прием. – Радиостанция завибрировала голосом Кравчука. – Старый, прием.

– Слушаю, – без лишних слов отозвался я.

– Прорыв на соседней улице. Срочно перекинь людей на 4а, срочно. Как понял? Прием.

– Сколько? – Начался мысленный подсчет, сколькими людьми я смогу удержать позиции и сколь долго.

– Всех.

– Повтори! – потребовал я, не веря в то, что от меня требовалось оставить без обороны, то есть фактически сдать противнику удерживаемое мной здание.

– Ты понял правильно. Всех людей сюда. Срочно. Понял?

– Так точно. – Из лопнувшей губы потекла кровь.

– Михалыч, быстрее! – И без перехода: – Петр Андреевич убит.

… Я чертыхнулся и, перейдя на внутригрупповую связь, начал отдавать команды.

– Живее, что вы возитесь? СЛОНы хреновы, живее! – торопил я бойцов, выбравшихся из правого крыла здания и теперь бежавших в направлении новостроек. – Поторопись, поторопись! Что жало раззявил? – Напротив меня остановился тяжело дышавший непомерной толщины ополченец. – Пошел, ЧМО, пошел!

Тот сверкнул сердито глазами и, видимо, мысленно желая мне скорой погибели, запыхтел дальше, а мне только этого и было надо.

– Юра, отход! – Из-за угла здания показались ваххабиты, я вскинул оружие, но выстрелить не сумел – очередь из крупнокалиберного пулемета смела наступающих.

– Вот так-то! – злорадно процедил все еще находившийся подле меня Васенков.

– Я что сказал? – возмущенно возопил я. – Пошел отсюда! Какого хрена замер? Давай, давай, помчал на фиг! – Мой башмак придал ему ускорения. Мне пришлось поднажать, чтобы не стать безнадежным аутсайдером.

Подоспели мы вовремя. Прорвавшийся со стороны правого фланга противник разделил нашу оборону на два изолированных друг от друга очага сопротивления. Первый – сосредоточенный на небольшом пятачке вокруг бомбоубежища, и второй – в двух зданиях на соседних улицах. Все остальное оказалось в руках противника. Мы еще держались, но прорвавшийся враг уже занимал подъезды, и мы не в силах были воспрепятствовать его продвижению. Убивали, сколько могли, и сами пытались выжить.

– Держаться! – мчался в пространстве призыв-требование. Оружие выходило из строя, но ему сразу находилась замена – ствол павшего товарища.

– Подъезды, держать подъезды! Продержаться до утра, до утра продержаться! – Подполковник Кравчук в окровавленном изодранном камуфляже обходил этажи и квартиры, одну за другой, подбадривая бойцов, туманно обещая если и не скорую помощь, то хоть какую-то передышку. Но мы-то знали, что ее не будет.

– Михалыч. – Кравчук поманил меня пальцем, отзывая в сторону. Мы переместились на лестничную клетку. Шум боя здесь чуть тише, вот только доносился он с обеих сторон.

– Михалыч, подготовь взрывчатку.